Нигерийский синдром - Хельга Графф Страница 41

Да вот хотя бы яркий пример одного шустрого, правда, ныне покойного олигарха-ученого, до своего невероятного взлета протиравшего штаны в занюханном нищем НИИ, но сумевшего очень ловко с помощью интриг и преступлений сделать, не заработать, а именно сделать, сколотить себе нехилое миллиардное состояние! Только вот ума ему не хватило вовремя остановиться, чего-то все пыжился и суетился, думал, наверное, что жизнь с деньгами будет длиться вечно… Ан нет, не вышло! Как бы хорош ни был взлет, это еще вовсе не гарантия мягкой посадки и вообще удачного приземления. Поэтому на многочисленных примерах мировая история показывает и доказывает, что ум и деньги в жизни, как правило, пересекаются не слишком часто.

Может, и мы с Левкой люди гениальные, хоть и несостоятельные, а стать очень богатыми нам светит только после смерти? Награда, так сказать, найдет героев где-то уже на пути в Царствие Небесное?! И это нам надо?! Меня такой расклад не устраивает, и, по-видимому, вследствие определенных обстоятельств придется все же свернуть с намеченного благочестивого маршрута на путь уголовного будущего. Рука потянулась к трубке телефона.

– Здравствуйте, моя фамилия Штерн, я от Александра Алексеевича, могу переговорить с Ильдаром Ахметовичем? – и хитро перешла на татарский, который знаю прекрасно.

Моя уловка удалась, и незнакомый мне господин Юсифов, подкупленный моим сладкоголосым татарским, назначил мне встречу… в Казани!

Давненько не бывала я в родных краях, хотя здесь проживает достаточное количество родственников. С этим чудесным городом меня связывают особые, нежные и, я бы даже сказала, «интимные», в смысле близкие, отношения. Тут остался огромный кусок моей совсем еще юной жизни, в основном прекрасной и беззаботной, но не без негативных и неприятных вкраплений перестроечных времен. Казани есть, чем гордиться! И своей историей, и достопримечательностями, и, конечно же, знаменитым на всю Россию драматическим театром, спектакли которого вошли в золотой фонд театрального искусства. «Старик из Альдермаша», «Колыбельная» и многие другие постановки заставляют нас и смеяться, и плакать, давая пищу для размышлений о собственном бытие.

Однажды в отпуске, сидя у тетки перед телевизором, мы смотрели спектакль о Великой Отечественной войне. Действие началось с совещания германского генералитета в ставке фюрера. Адольф выглядел потрясающе, как будто ожил и сошел со старых фотографий. Он гордо стоял у края огромного стола, на котором лежала карта Советского Союза, в окружении немецких генералов в мундирах и регалиях. Пока все помалкивали, все было прекрасно, но затем немецкое командование начало бурно совещаться, причем на… татарском языке! Нет слов описать, как смешно все это выглядело! А когда Гитлер встал в свою любимую позу, опершись на столешницу, и в задумчивости, сосредоточенно глядя вдаль, на чисто татарском произнес: «Если Аллах поможет, мы победим!», мы уже от смеха валялись под столом! Ну не всегда наш «великий и могучий» можно удачно заменить на другой национальный язык, способный сохранить все нюансы речи. В общем, где Аллах, а где Гитлер?!

В середине девяностых меня посылали в Казань для разборок с несознательными бандитскими группировками, поскольку я имела счастье быть родом отсюда. К примеру, одной коммерческой команде с криминальным оттенком в Питере отгрузили продукты, за которые расплачиваться «господа-товарищи», похоже, и не собирались, поэтому меня и отправили в стан врага для выяснения коммерческих отношений, надеясь на то, что мне удастся разбудить их совесть и уговорить выполнить свои обязательства по оплате полученного товара. Я, как нормальный человек, ненавижу разборки, более того, безумно их боюсь, учитывая тот момент, что заканчиваются они, как правило, в лучшем случае в больнице, а в худшем – на кладбище. Однако делать нечего, задание есть задание.

Вся из себя я приехала в офис бандитов-должников. Меня приняла бухгалтерша структуры, которая, едва узрев посланца города революции на горизонте, сразу же начала стонать, что товар не продается и денег нет. На что я, замирая от страха, но все же стараясь держать себя в руках, как можно безразличнее сказала:

– Хорошо, если ничего не идет, я забираю товар. Уже договорилась с другой фирмой, которая его и продаст. Машина придет завтра в 11:00. Будьте готовы.

Никакой фирмы, конечно, не было и в помине. Я просто не имела времени для того, чтобы договориться с другими, но всегда была ужасной врушкой и фантазеркой. По нескольку дней, например, прогуливала школу, вешая маме на уши «развесистую лапшу» о том, что якобы в учебном заведении прорвало трубу и нас отпустили на эти дни домой, в общем, люто ненавидя общеобразовательную школу. Но все тайное всегда становится явным. Мой обман раскрылся просто. Ко мне приплелись неравнодушные одноклассницы, обеспокоенные моим длительным отсутствием, чтобы узнать, что же со мной случилось. На мое несчастье, дверь им открыла мама… Нет, меня не били, но устроили бойкот, что было намного хуже, чем парочка справедливых оплеух, полученных из маминых легких рук.

Криминальная бухгалтерша задумалась, потом устало сказала:

– Ладно, приходите завтра, мы решим, что делать.

А завтра меня вполне могли и замочить, чтобы не расплачиваться, но, видимо, связываться с питерцами не рискнули и… вернули деньги за проданный товар. Как сейчас помню, получив на руки наличные, страшно сказать, одиннадцать миллионов недевальвированных рублей, я одна, без охраны, спокойно сложила их в хозяйственную сумку и вывезла из Казани в Питер. Да… воспоминания, от которых порой бросает в дрожь!

Верные люди Ильдара Ахметовича ждали меня в аэропорту. Казанская братва разъезжала теперь на крутых тачках. У этих был шикарный «Хаммер», больше похожий на танк. Меня привезли в очень приличную гостиницу, предупредив, что встреча состоится на следующий день. Долгая ночь прошла без сна. Я, как актриса, заучивающая роль, репетировала свой «выход» на тропу большой войны. Мое предложение следовало преподнести так, чтобы у них не возникло «соблазна» отказаться. А может, этот дядя только передаточное звено? Кто знает, но так или иначе надо же с чего-то начинать!

Ильдар Ахметович оказался приятным человеком лет шестидесяти пяти. Его реакция на упоминание в разговоре имени моего братишки Рафаэльки была неожиданной и странной. Он внимательно посмотрел на меня и спросил, переходя на доверительное «ты»:

– Ты меня не помнишь?

Я с недоумением покачала головой. Да я в первый раз его вижу! Ахметович, между тем, продолжал:

– Олечка, тебе было года три и ты не хотела уходить с деревянной горки у нас во дворе, ну… помнишь?

И… я вспомнила. Да, действительно, этот эпизод мне хорошо запомнился. Рафка взял меня тогда с собой к другу. Пока пацаны общались, я в компании разнокалиберной детворы лихо осваивала ту самую деревянную горку, соблазнительно стоящую в глубине двора. Мне так понравилось скатываться с нее на попе, что, когда наступило время уходить, я начала капризничать и упрямиться. И тогда друг Рафаэльки, как теперь оказалось, это был Ильдар, просто взял меня, как портфель, под мышку, донес до нашего дома и вручил домашним. Этот день мне запомнился не только горкой, но и хорошей трепкой, которую задала разъяренная мама, увидев мои, почти протертые до дыр, все в занозах, рейтузики.