Человек – сейф - Стефка Модар Страница 41

– Мать твою… «Слава тебе яйца!..» Дома.

Он, стараясь быть не услышанным и замеченным, словно в квартире еще кто-то жил кроме него, напрочь забыв, что разведен со своей Галюней. Тихо закрывая дверь, не издавая ни малейшего шороха, а не то, чтобы шума, еще раз, оглянувшись по сторонам, на цыпочках поспешил на кухню. Приоткрыв дверь, сделав шаг, пугаясь полной темноты, все также, на цыпочках направился к холодильнику. Подойдя, открывая его на ощупь, боясь, что он, непременно, издаст шум.

И тогда её поймаю с поличным, тогда, ему уж точно, как пить, не миновать очередной головомойки от нее, Галюни.

Заглянув внутрь холодильника, почесывая затылок, задумался, чтобы такое съесть…

Взяв с полочки бутерброд. Стал пережевывать, с жадностью пожирая, словно его не кормили годами. Тут, же оборачивается с полными щеками, смотрит в сторону окна, обращает внимание на луну, на то, что та неимоверно ярко светит. В голове кружилось, кажется, что слишком пьян, да и не мудрено, ведь они, он и Алекс, нажрались коньяка и водки, как «свиньи». Такая радость: «Пацан! Вот и пили и за Ирку и за пацана. По – полной, по-пацански обмыли копытца».

Мотая головой, теребя волосы:

– Чушь! У малыша и копытца?! Хрень какая-то? Чуден народец всегда был.

Недоумевая: «Какие к чёрту копытца?» Расползаясь в улыбке: «Он же маленький, Ангелочек!.. Мужики – «козлами» сразу не рождаются».

Хмыкая:

– Что он «козлик?» – мотая головой. – Пацан!

Делая пальцем знак: «Т-Ц-ц!»

Пьяной походкой подошёл к окну. Луна смотрела на него, стараясь напомнить те минуты, которые он, уже стал за давностью забывать, поедая с аппетитом бутерброд, отодвинув шторку, заворожено стал смотреть сквозь стекло куда-то вдаль, ожидая встречи с теми, с кем был когда-то счастлив.

От неожиданности вздрогнул, ее напугал шум, откуда-то из глубины квартиры. Слышно, как громко на повышенных тонах с кем-то общалась по телефону Галюня, с надрывом, переходя на фальцет, кому-то выкрикивала:

– Нет, дядь Саш, ну и где его носит? Вот что значит жить для себя. Ни минуты не думает обо мне. Знает же, что я в городе. Рыдая: «Столько для него сделала, жизнь спасла, а он, гад…

Было слышно, как та перешла на угрозы:

– Еще 5 минут, и уйду. Я ключ тогда Вам в почтовом ящике оставлю. Это была моя последняя попытка – помириться.

– Достал! Пусть живёт, с кем хочет, где ему сейчас так хорошо. В его жизни нет места для меня, ему на ум даже не приходит, что я совершенно одна.

Переходя на крик:

– Устала…

– А ведь клялся в вечной любви до гроба.

Ерничая:

– Может мне «ласты скинут», чтобы ощутить его любовь? А вот от него в первую очередь! – зло, – «ходок!»

Олег вздрогнул, словно по нему прошелся разряд молнии. Он с испугом всматривался в сторону двери, шаги за нею привели ее в чувства, они были тяжелыми, кажется, теперь уже наверняка зная, что в доме и впрямь его «Галюня».

Дверь резко открылась, в проеме показалась она, Галина. Не видя его в кромешной темноте, подошла к холодильнику, сильным рывком открыла дверцу. Тут же темноту разрядил яркий свет лампочки, не понимая, что ей конкретно надо в нём, рассеянно посмотрела на полки, в нем пустота, как постоянный набор три банки пива и коньяк, наполовину пустой. Схватив тот, стала залпом опустошать.

Олег, прячась за шторкой, стоял, как «мышка в темноте» боясь пикнуть, тем более шелохнуться. Та, сорвавшись с места, вышла. Были слышны шаги и грохот закрывающейся двери.

Олег перевёл дыхание, прошептав:

– Слава Богу, пронесло. Поспешил в зал, падая на диван, мысленно прокручивая прожитый день, за этим занятием он и уснул.

Все в жизни менялось, вот и сейчас, солнечный луч, проникший сквозь капроновую занавеску в комнату, внёс комфорт и уют, жизнь воспринималась не иначе, как манна.

Щурясь от солнца, резко встал, и тут же включил компьютер. На экране входящее письмо от Ани, знакомой Ирки. Он с тревогой и волнением открыл письмо, читая вслух:

– Здравствуйте Олег! Я долго не решалась Вам написать, но вот только поняла, что должна. Перезвоните!

Олег стал теребить рукой непослушные волосы, протирая глаза, не веря, вновь бегло прочитал. Вслух вырвалось:

– Черт, не думал, что от нее. От кого? От кого?!

Он сраженный, ошеломленный ее смелостью, вздохнул. Обдумывая, вскрикнул:

– Здорово!.. Кажется и мне «масленица!»

Кажется «черная полоса» сошла на нет. Ладно, как нибудь перезвоню на радость Ирки.

Задумываясь:

– Как там теперь моя подружка? Н-да!

– Вот это новости: одна за другой – хорошая. Круто!

Отвлек телефонный звонок. Это был Мишкин, тот сообщил, что «свой человек» из мест не отдаленных сказал:

– Что Говорухина сегодня должны выпустить. Не веря, Олег крикнул, – Вау! Вот это новость! Спасибки.

Уже хотел отключиться, как вспомнив о чем-то, выкрикнул:

– Да, Ирка пацана родила, так что с нас ей пончик. Подсуетись там. Организуй приданное «по – пацански!»

Бросив телефон на диван, решил перекурить, обдумать закономерность хороших новостей.

Перекурив, решил, что это проделки судеб: петелька к петельке, вот и заладилось «кружево», а не какая-то тряпка из ниток, вроде половичка.

Олег не выдержав, перезвонил отцу Эммы, сообщил, что все же Виталий Говорухин не виновен. Сказав, что виновником был его напарник, но ему уже нельзя предъявит вину, чтобы тот понёс наказание. Его уже наказали небеса, тот скончался в муках и терзаниях. Он, в очередной раз, принося свои соболезнования, попросил простить того, то было роковое стечение обстоятельств.

Тяжело вздыхая, отец Эммы, тихо сказал:

– Бог простит.

Положив трубку. Олег, слыша гудки, пожал плечами, бросив:

– Хотел, как лучше, чтобы не виновного не оговаривали.

Вновь закралось что-то негативное. Он подумал, что-то где-то не так. И это было правдой…

…Ирина была на вокзале, стоя в очереди, неожиданно получила известие, смс, от адвоката Виталия, тот сообщал, что того сегодня выпустят. Не понимая, оглядываясь по сторонам, хватая ртом воздух, словно она задыхалась, непроизвольно пустила слезу. Она плакала не стесняясь, слез. Сорвавшись с места, побежала к выходу. Уже на парковке поймав машину, решительно бросила:

– К тюрьме.

Тот, посмотрев не нее стоящую в слезах, потупя взгляд, сказал:

– Добро! Там тоже люди.

Время шло, расставляя все вкривь – вкось по местам. Жизнь в тюрьме не сахар, но налаженная, всё шло по законам данной обители.