Секс, ложь и фото - Светлана Алешина Страница 41

Оставив в гардеробе шубку, я раздвинула раскрашенные в яркие цвета деревянные занавески, которые мелодично загремели, и очутилась в зале. Там стояли точно такие же двухместные диванчики, как в холле, только перед каждым из них был низкий деревянный стол, в центре которого располагалось большое оранжево-красное блюдо с нарисованным кактусом. Точно такой же кактус, только настоящий, высился слева от бара.

В зале никого не было, и я пристроилась на ближнем от входа диванчике и закурила. Видимо, для придания дополнительного деревенского колорита к одной из стен зала прислонили деревянную лестницу, на круглых перекладинах которой развесили мексиканские пледы, а рядом с ней на манекен без головы было надето желтое пончо.

«Не хватает только текилы или пиноколадо», — подумала я и увидела официанта в широкополом сомбреро с высоченной тульей. У него было заспанное лицо, которое совсем не походило на смугло-раскосую, по-латиноамерикански оживленную физиономию мексиканца. А, собственно, почему обязательно оживленную? Может же она быть задумчивой и по-европейски унылой, ну хоть изредка?

Размышлять над этим времени уже не было, потому что официант, растянув губы в улыбке, поинтересовался, что я буду есть. Я даже не стала заглядывать в меню, которое он передо мной положил, потому что есть мне совершенно не хотелось. Горячительных напитков я себе позволить не могла, так как была за рулем, поэтому ограничилась банальным кофе.

— Погодите-ка, — остановила я официанта, отправившегося было выполнять мой заказ, потому что увидела, как в зал вошел Александр Георгиевич.

Он, как старому знакомому, кивнул официанту и опустился на диванчик рядом со мной.

— Вы уже сделали заказ? — посмотрел он на меня заблестевшими глазами и, когда я кивнула, поднял голову к официанту.

— Тогда, как обычно, Петрович, — сказал он парню в сомбреро, и тот, черкнув себе что-то в блокнотике, оставил нас одних.

— Мне кажется, вы тут не впервые, — проявила я свои дедуктивные способности.

— Люблю острую пищу, — улыбнулся Марусев, — и вообще все острое или, на худой конец, пикантное.

— Вам не хватает остроты в жизни? — полюбопытствовала я.

— Меня это возбуждает.

Я заметила, как расширились крылья его носа, словно он вдыхал какой-то тонкий аромат.

— Вы, случайно, не маньяк? — шутливо спросила я.

— Смотря, что вы имеете в виду, — уголками губ улыбнулся Марусев.

— То же, что и доктора, — пояснила я, — патологические отклонения в психике.

— Тогда вопрос не по адресу, — Александр Георгиевич достал сигареты и закурил. — Согласитесь, если бы я был маньяком, как вы выразились, то никогда бы вам об этом не сказал.

— Очень тонкое замечание, — ухмыльнулась я, — из которого, однако, я не могу сделать какого бы то ни было ясного вывода.

Бывает же так, ни с того ни с сего разговор принимаеть поворот, которого ты и сам не ожидал. И что самое странное, ты как бы и не владеешь нитью этого разговора. Он ведется словно сам по себе, независимо от твоего с собеседником желания, а вы являетесь втянутыми в него помимо воли.

Это ценное наблюдение я вынесла из начальной стадии нашей беседы с Марусевым, которая мне лично не очень понравилась. Вернее, совсем не понравилась. И я растерялась, не зная, каким образом можно направить наш диалог в нужное русло. Может быть, Марусев заметил мое смущение, ему самому стало неловко, но он сменил тему.

— А вы всегда стремитесь к определенности? — Александр стряхнул пепел с сигареты и посмотрел на меня.

— К этому приучила меня профессия, — вздохнула я, — но в конечном счете я не аналитик, а репортер. Рассказываю о том, что происходит, не делая никаких заключений.

— Похвально, похвально, — закивал Александр Георгиевич и собирался что-то добавить, но появился Петрович с подносом и отвлек его.

— Что, только кофе? — удивленно поднял брови Марусев. — Здесь, конечно, замечательный кофе, но вы обязательно должны попробовать мексиканскую кухню. Петрович, — сделал он жест официанту, обведя пальцем выставленные на стол блюда, — повтори.

— Иди, иди, — поторопил его Марусев, когда я стала возражать, — я плачу.

«Ладно, черт с тобой, — решила я, — все равно где-то надо будет обедать. Почему не здесь?»

— Теперь, после смерти Аркадия Сергеевича, вы будете руководить «Металлоконструкцией»? — неожиданно спросила я.

— Совсем необязательно, — не сразу ответил Марусев, — но вполне вероятно. А почему вы об этом спрашиваете?

— Потому что хочу знать, кому было выгодно убить Белкина.

— Хотите совет? — немного подумав, спросил Александр Георгиевич и выжидательно посмотрел на меня.

— Ну, — без оптимизма произнесла я.

— Не лезьте вы в это дело.

— Почему? — вяло спросила я, так как ожидала чего-то подобного.

— Только не подумайте, что я вас пугаю, упаси бог, — поднял брови Марусев. — Только, если я правильно понял, там работал профессионал. Значит, убийство заказное, а такие практически не раскрываются. Но вы можете в своем рвении приблизиться к чему-то важному, и тогда…

— Что тогда?

— Тогда вас тоже могут убить, — спокойно сказал Марусев.

— Я знаю, что Белкин недавно купил какое-то предприятие, — начала заводиться я, — вы не в курсе?

— Будет очень жаль, — сказал он, приступая к еде, — если труп такой красивой девушки всплывет по весне где-нибудь в районе Волгограда или Астрахани. Только он не будет уже таким красивым.

Он ел что-то красно-коричневое из глиняной миски и говорил о моей возможной смерти, как будто речь шла о чечевичной похлебке. Но я-то умирать не собиралась, а лишь только убедилась, что стою на верном пути. Для себя я решила, что Марусев, каким бы невозмутимым он ни казался, причастен к убийству своего патрона.

Подошедший Петрович с улыбкой выставил передо мной содержимое подноса, поинтересовался у Марусева, не нужно ли чего еще, и, получив отрицательный ответ, исчез за стойкой.

— Попробуйте, очень вкусно, — с аппетитом пережевывая свою бурду, сказал Александр Георгиевич.

Я зачерпнула что-то из миски — кажется, это была фасоль с какими-то приправами — и отправила в рот. Внутри у меня все заполыхало, но оказалось действительно вкусно, и я принялась за еду, заливая пожар во рту томатным соком.

— Александр Георгиевич, — я временно отложила ложку, — а чем занимается ваша фирма?

— Ну, это уж совсем не интересно. — Марусев отломил кусок лепешки и отправил себе в рот.

— А все-таки? — настаивала я.

— Мы изготавливаем различные нестандартные вещи, фермы, колонны, есть цех чугунного литья, делаем даже скульптуры из меди и бронзы.

— А вы говорите, не интересно, очень даже интересно, — доев свою порцию, я потянулась за сигаретой. — И все-таки, Александр Георгиевич, кому была выгодна смерть вашего начальника?