Тепло твоих рук - Дженел Тейлор Страница 41

– Это было очень щедро с его стороны, – сказала Оливия. – А когда он попросил тебя выйти за него замуж?

Щеки Джоанны покрылись румянцем.

– По правде сказать, он не попросил меня об этом. То есть мы обсуждали эту тему, но даже не были толком помолвлены. Он говорил, что мы должны жить в этом доме вместе. А затем он умер. И оставил дом тебе.

– Наверное, он рассказал о наших отношениях. Поэтому вначале ты была настроена так враждебно.

Джоанна кивнула и отпила кофе.

– Он говорил, что ты постоянно шлялась, где попало и переспала с каким-то местным парнем. Он говорил, что ты позор семьи.

– Это объясняет, почему он отстранился от меня, – сказала Оливия. – Но почему ты считала, что именно я представляла для него какую-то опасность?

– Он говорил, что до смерти боится, что однажды ты заявишься и попробуешь забрать все, что тебе должно достаться. Вот и все.

– И ты решила, что он имеет в виду дом?

Она кивнула:

– Дом и Зака. Твой отец умер, и тут появляешься ты. Ты даже вернула себе парня моей двоюродной сестры. Разумеется, она боялась этого еще прежде, чем ты появилась.

Двоюродная сестра! Значит, Марни была двоюродной сестрой Джоанны? Очень интересно.

– Боялась этого еще до того, как я приехала? – спросила Оливия, наклоняясь ближе. Это было очень важно, и ей не хотелось упустить ни слова. Она приняла невозмутимый вид и встала, чтобы полить цветы на окне. Все, что угодно, лишь бы не показать Джоанне, насколько важно то, что она только что сказала.

– Ну, когда здоровье твоего отца стало ухудшаться, у него произошел сердечный приступ, он начал очень много о тебе говорить. Он рассказал мне, что ты родила ребенка от кого-то в городе и передала права на ребенка этому человеку. Я попробовала вычислить, кто бы это мог быть, и Марни, у которой у самой тринадцатилетняя дочь, тотчас же поняла, что это Зак Арчер. В Блубери не так уж много тринадцатилетних девочек, которые растут без матери.

Оливия задумалась над словами Джоанны. Марни знала о ней еще до того, как она появилась в городе. Интересно, Марни начала встречаться с Заком потому, что знала, что Уильям Седжуик умирает и что Кайла скоро может получить наследство? Время совпадает. Они стали встречаться в декабре.

– Джоанна, то, что ты сказала про меня и Зака, совершенно неверно. Когда я приехала в Блубери, я даже не знала, что моя дочь жива.

Увидев замешательство на лице Джоанны, Оливия рассказала ей всю историю.

– Значит, между тобой и Заком было нечто большее, чем незавершенный роман? – спросила Джоанна. – Тогда многое становится ясно.

Оливия глубоко вздохнула, она устала обсуждать поступки отца.

– Надеюсь, мы будем друзьями, Джоанна. Нам приходится встречаться каждый день, мы могли бы стать друзьями, правда?

– Не знаю насчет дружбы, – сказала Джоанна. – Ты же понимаешь, Марни моя двоюродная сестра, а ты скорее враг, чем друг.

– Враг? – повторила Оливия. – Она и вправду настолько меня ненавидит?

– О да, – ответила Джоанна. – Это еще мягко сказано.

– Значит, моя машина, фарфоровые статуэтки, удавка, разрезанные простыни – это все вы?

Джоанна встала и посмотрела на часы:

– Мне пора. Меня уже ждут. – Она заметно нервничала и практически побежала к двери.

– Джоанна, если это были вы, то, может, вы прекратите теперь?

Джоанна посмотрела на Оливию:

– Не понимаю, о чем ты. – Она прикусила губу. – До завтра. Правда, я скорее всего не смогу остаться поболтать, потому что я сейчас начинаю открывать магазин чуть раньше.

Еще раз нервно улыбнувшись напоследок, Джоанна сбежала по ступенькам.

– И все это лишь потому, что твоя подруга купила два свитера? – спросил изумленный Зак, когда Оливия закрыла входную дверь.

– Знаешь, мне кажется, Джоанне просто нужен был предлог, чтобы поговорить. Она так напряжена и так нервничает. У меня ощущение, что у них всем заправляет Марни, а Джоанна до смерти напугана. Еще один свитер, и она бы во всем созналась.

– Но я бы не слишком ей доверял, – заметил Зак. – Трудно сказать, что в ее рассказах правда, а что вымысел.

– Мне кажется, разговор на нее подействовал, – сказала Оливия, – так что, возможно, все это теперь прекратится. Возможно, теперь она поймет, что меня все-таки кое-что связывает с отцом. Ведь раньше во мне она видела только врага.

– Да, но как она сказала, ты стала еще большим врагом из-за Марни.

Оливия вздохнула и села на диван.

– Значит, Марни начала со мной встречаться потому, что считала, что я скоро разбогатею? – сказал Зак, качая головой. – Меня просто тошнит от этого.

– Если тебя это утешит, она влюбилась.

– Это не утешение. Она начала со мной встречаться, потому что считала, что моя дочь, а следовательно, и я скоро унаследуем состояние. Отвратительно.

– Зак, а ты когда-нибудь видел Уильяма, когда он приезжал в город? Он встречался с Кайлой?

Зак покачал головой:

– Мне известно только об одном случае, когда он ее видел. Издалека. Я не разговаривал с ним. Он перевел взгляд с меня на Кайлу и отвернулся.

– Как ты думаешь, зачем он посылал ей открытки на дни рождения и Рождество? – спросила Оливия. – Я все никак не могу перестать думать об этом. Это значит, что он заботился о чувствах Кайлы. Он хотел, чтобы она думала, что ее мать вспоминает о ней по крайней мере два раза в год.

– Оливия, мы с ума сойдем, если будем пытаться понять мотивы твоего отца.

– Знаешь, с самого отъезда Камиллы я все думаю об одной вещи, которую она сказала.

– Какой?

– Камилла считает, что отец отдал Кайлу тебе потому, что ты мне нравился. Он не хотел, чтобы его шестнадцатилетняя дочка растила ребенка, и в то же время он не хотел, чтобы ребенок вырос в чужой семье и был навсегда для меня потерян. Поэтому он отдал ребенка тебе, зная, что ты прекрасно о нем позаботишься.

– Но ведь твой отец считал меня никчемным оборванцем.

– Видимо, нет. Иначе он не отдал бы тебе Кайлу.

Зак попытался это осмыслить.

– Я как-то не задумывался над этим. Но по правде сказать, мне абсолютно все равно, что обо мне думал твой отец.

Оливия улыбнулась:

– Я знаю. И я этому рада. Я просто думала, так легче. Мне не так больно, когда не нужно его ненавидеть. А все эти мелочи складываются, и ненавидеть его становится все труднее. Я не люблю его, но я уже не ненавижу его так, как в свой первый день в Блубери.