Лилии распускаются в полночь - Маргарита Малинина Страница 41

Тот, однако, не смутился.

– Я родился на Дальнем Востоке. Когда был маленьким, семья переехала в Москву. А родители – выходцы из Северной Кореи.

– А конкретнее?

– Провинция Яо-цзынь, вы, наверно, не слышали.

– Отчего же? Родина знаменитого Бао Ли. Вы были знакомы?

Кореец слегка покраснел.

– К сожалению, нет. Не имел такой возможности.

– Что ж, вас совсем не тянет на историческую родину?

– Тянет, – кивнул Чайлин, – я ездил туда некоторое время назад. Хочу наведаться еще. Милая, ты бы со мной поехала?

– В Корею? – произнесла она с таким придыханием, с каким бы я произнесла «В Нью-Йорк?» или «В Париж?». – Конечно же!

– Отпустит тебя сестра?

– Богдана бы запретила, – тут же загрустила девушка, откусывая виноградинку, – а с Варварой я как-нибудь слажу. Представляешь, – обратилась она ко мне, взяв за ладонь, – она даже не хотела поменяться каютами, когда выиграла люкс! Помнишь, вы с Юлей спрашивали, были ли мы там? – Я подтвердила, что вопрос имел место. – Так вот, я тогда не сказала, но перед тем, как ее повели в люкс, я попросила отдать его нам с Чайлином, так она меня таким взглядом одарила, словно я ведьма, достойная костра, и произнесла что-то вроде: «Зажигать зеленый свет разврату? Только через мой труп!» Мне теперь так неловко, что она такое обо мне думала перед смертью…

Матрос среагировал мгновенно: подбежал и подставил свой живот, в который сидящая и уткнулась. Сентиментальную идиллию, от которой и у Громова, и у меня аж скулы свело, нарушил капитан, вошедший в зал и подозвавший всех матросов, находящихся в помещении. Таковых оказалось трое, что-то он им прошептал, из-за чего все они, объяснившись с теми, с кем пришли, отчалили по каким-то корабельным делам.

– Посмотри, какая преданность, – заметил Владлен. – Желание капитана – закон. Даже любимых своих бросили, не задумываясь.

– Кто бы говорил, – припомнила я ему высокопарную речь о приоритетах и первостепенных задачах, выданную в кинозале, и на радостях от собственной находчивости пригубила шампанское.

Он задорно хмыкнул, но сдаваться не собирался:

– Я – другое дело, я следую своим собственным целям и не потакаю ничьим желаниям.

– Я думаю, вопрос не в желаниях капитана, вопрос в работе, на которую они были наняты и за которую получают жалование.

– Ты права, Катя, – кивнула Ника, – и все-таки мне обидно.

Наконец концерт продолжился, я допила свой бокал, и тут выяснилось, что минимальное количество собравшихся придерживаются тех же норм по объемам потребляемого спиртного, что и я. Большинству одного бокала мало. В результате шестеро уже в голос подпевали музыкантам, не зная слов песни, а трое других затеяли драку. Мой сегодняшний кавалер неожиданно полез разнимать. Удивительно, как он не стал дожидаться, когда этим займутся специально нанятые для подобных случаев люди – я уверена, он убежден в наличии таковых на борту. Громов ведь не раз доказывал, что его дело – сидеть и смотреть на то, как его обслуживают другие. Но здесь, наверно, повлиял алкоголь – хотя, повторюсь, пьяным он не был. В итоге все трое разлетелись кто куда, а сам Владлен получил в награду аплодисменты от их жен. Интерес к вечеру я тут же потеряла, так как в мои планы не входило наблюдать выходки пьяных, и я направилась к выходу, забыв даже попрощаться с Вероникой и самим Громовым. Второй нагнал меня возле тренажерного зала.

– Свидание испорчено, да?

– А это было свидание?

Вместо ответа он полюбопытствовал:

– Куда идем?

– Я иду в свою каюту, а куда идете вы – решать вам.

– Это моя способность размахивать руками и ногами повлияла на использование уважительного местоимения? Зря ты так, до Бао Ли мне еще далеко.

– Кто это такой? – с раздражением спросила я. Уже второй раз он произносит это имя, и все, казалось бы, слышали об этом субъекте, кроме меня.

– Бао Ли? Ну ты что! Это человек-легенда. Мастер спорта по тхэквондо, обладатель десятого дана.

– Обладатель чего?

– А ты, оказывается, не только в джазе не разбираешься…

– Да пошел ты! – психанула я и прибавила скорость. Будет еще меня унижать! Да кто он такой?!

Но от Громова так просто не избавишься, особенно когда ему что-то надо. Когда я спустилась на нижнюю палубу и шла по коридору, его видно не было. Однако, стоило мне открыть дверь и войти, он тут же влетел следом, поставив ногу в проход, чтобы я не смогла закрыться.

– Во-первых, со мной так не говорят. И зря ты подумала, что я хотел тебя задеть, – сообщил он серьезнейшим тоном.

– Извини, – произнесла я, не глядя на него. Но только потому, что он первый извинился. Вроде. Иначе как понимать слова о том, что он не хотел меня обидеть?

– Это хорошо, – обрадовался гость, прошел в комнату и сел на стул. – А во-вторых, даже мое терпение не безгранично. Я долго ждал, когда ты наиграешься и вернешь то, что взяла. Но ты как-то не торопишься. Тебя не учили уважать частную собственность?

– Ты о чем? – пискнула я, чувствуя, как все похолодело внутри. Это меня когда-то прозвали Бесстрашной Катей? Сейчас я уже не могла вспомнить, за что. Похоже, сей титул я не заслужила.

Любопытно, он убьет меня прямо здесь или где-нибудь на нейтральной территории? Лучше бы не здесь, не хочу, чтобы Юлька нашла меня первой. Кстати, где она?

Со вздохом Владлен пояснил:

– Это я о записной книжке в кожаном переплете. О той, что лежит сейчас между вазой и чашкой на том столе, о который я облокачиваюсь. Ты правда думала, что я не замечу?

Я просто пожала плечами, ибо не поняла, к чему именно относилось высказывание: не замечу, что утащила, или не замечу, что лежит на столе?

Так как я продолжала стоять, чувствуя себя не в своей тарелке в собственной каюте, он предложил:

– Садись, – указывая на стул напротив. Но это было слишком близко, потому я села на край своей кровати. – Так какая нужда заставила тебя пойти на воровство?

– Я расследую убийства, случившиеся на этом лайнере, – не стала я лукавить.

– А как это связано со мной?

– Зачем ты разыскиваешь Горгона? – кинулась я в бой. Риск – дело благородное.

– Последний человек, который задавал мне вопросы, вместо того чтобы отвечать на мои, уже несколько лет любуется крышкой своего гроба.

– Не сомневаюсь, что это так и есть, – заверила я. – Но мой вопрос является ответом на твой. Этот таинственный «Г», встречающийся в твоей записной книжке, это Горгон, ведь так? Кто этот человек и зачем ты его ищешь?

– Дался вам всем этот Горгон, – пробурчал он нечто странное себе под нос. – Таинственный, как ты скажешь, «Г» – это Гена. Геннадий Еремеев. Он был пассажиром сего прекрасного лайнера.