Засекреченный свидетель - Фридрих Незнанский Страница 41

А значит, нужна была зацепочка, потянув за которую можно было вытащить всю цепочку. Позарез была нужна…

Алексея Викторовича Дмитриева, крупного, импозантно одетого мужчину с выбритым затылком и тяжелыми надбровными дугами, сдали Поремскому оперативники местного уголовного розыска. Указанный господин являлся владельцем сети ларечной торговли спиртными напитками, исправно платил в казну налоги, имел все необходимые сертификаты. На зимний период он уезжал отдыхать от трудов праведных в столицу или за границу, а в курортный сезон «ковал свое железо» во всероссийской здравнице. Надо сказать, что ковал совсем неплохо и был человеком уважаемым, хотя работа с крепким алкоголем почти всегда каким-то боком касается криминала. Однако ничего противозаконного за этой торговой сетью в местном управлении уголовного розыска не числилось. А многие начинающие частники, решившие быстро разбогатеть на самом ходовом продукте, стремились попасть под строгую, но справедливую руку Дмитриева, чтобы обезопасить себя от сторонних «наездов» и криминальных «разборок».

И никогда такой солидный человек не заинтересовал бы оперативно-следственную группу Турецкого, если бы не числился он в милицейской картотеке как весьма опасный, дважды судимый уголовный элемент по кличке Алекс. И был этот Алекс жесток и груб по отношению как к конкурентам, так и к органам власти. Ходили слухи, будто место свое — денежное и легальное — приобрел Алекс в жестокой междоусобной борьбе «авторитетов», отправив пару-тройку претендентов на желанную синекуру туда, откуда и в милицию-то уже не пожалуешься. От всех представителей силовых структур «бизнесмен» предусмотрительно держался за три версты. Любые контакты даже с налоговиками осуществлялись через верного прикормленного участкового инспектора — старшего лейтенанта Житинского.

Конечно, открыто властям Алекс не сопротивлялся. Но лишь потому, что оказывать сопротивление повода пока не было — все вопросы пока решались полюбовно.

Всегда и всюду он ходил с двумя телохранителями, готовыми наброситься на любого по первому кивку хозяина. А в последнее время, поговаривали, стал чрезмерно подозрителен: ночевал на разных квартирах, а порой и в гостиничных номерах; обедая в ресторанах, выбирал столики с видом на вход. И чтобы выход запасный тоже имелся. Складывалось впечатление, что этот господин чувствует за собой нечто такое, что не позволит ему смирно поднять лапки кверху при приближении сотрудников уголовного розыска. Брать его очередное обиталище штурмом, рискуя жизнью, смысла не было. Подвергать опасности жизни окружающих, производя арест в людном месте, не хотелось. Вызванивать на помощь ОМОНы, СОБРы и прочие «Альфы» ради одного «взведенного» уголовника — тоже виделось несерьезным. Оставалась ловля на живца…

Два Владимира — Поремский и Назаренко — негромко переговаривались в полутьме крохотной, загроможденной металлическими шкафами и всевозможных размеров ящиками каморки. На пятачок свободного пола с трудом удалось пристроить два табурета. Пахло постоянно подгорающей изоляцией — когда-нибудь тут непременно случится пожар, который спишет все недостачи владельцев ресторана. Свет в подсобку проникал тремя узкими вертикальными полосами через предусмотрительно оставленные в шторах щели. В золотистых полосках кружилось столько пылинок, что сразу начинало свербеть в носу. Поремский потер переносицу, стараясь не расчихаться. Пыльный этот свет матово отражался в кафельных квадратах стен, придавая зловещий смысл висящим повсюду табличкам с черепами и молниями. В полумраке можно было разглядеть обрывок плаката: «…ЗАЙ …БЪЕТ!» В дальнем углу за щитом виднелась и политическая агитка, требующая претворить в жизнь решения какого-то съезда КПСС.

Электрощитовое помещение модного сочинского ресторана «Орел» некогда было предметом постоянных раздоров между представителями областного управления КГБ и специального подразделения уголовного розыска, занимавшегося иностранцами, которых хватало в Сочи даже во времена СССР. Потом, когда не стало ни Союза Советских Социалистических Республик, ни даже — страшно подумать! — Комитета государственной безопасности, тем, кто рискнул оставаться в органах внутренних дел, досталось разное наследство. Владимиру Сергеевичу Назаренко от прежнего сотрудника перешел и «золотой ключик» от «помещения номер 19», как оно называлось в оперативных документах.

Точка была идеальной: из неприметного окошка весь ресторан был виден как на ладони: хочешь — так смотри, хочешь — на видеокамеру снимай. За дверью небольшой коридорчик углом с двумя выходами: один — прямо на улицу, а второй — через подсобки и кухню — к туалетам, откуда можно попасть и в ресторанный зал.

Впрочем, зал вполне можно было именовать и рыцарским: впечатление было таким, что из щитовой сыщики глядели в залу испанского замка века этак шестнадцатого. Мощный потолок из темного дерева контрастировал со светлыми стенами, отделанными природным камнем. Стены украшали старинные пистолеты, щиты, мечи, арбалеты, рыцарские доспехи. В небольших нишах были установлены изящные статуэтки, освещенные мягким светом. На тяжелых деревянных столах раскинулись вышитые атласные скатерти…

Народу было немного. Молодая пара явно студенческого вида, группа иностранных туристов, которых всегда можно отличить от соотечественников по экспрессивности и непосредственности, несколько основательных мужичков, обмывающих что-то втихаря от бдительных жен. В дальнем конце зала, у эстрады, где под гитару со скрипочкой что-то мурлыкала по-итальянски худощавая певичка, расположились завсегдатаи: на столе только пиво, сигареты, карточная колода.

Алекс, который частенько ужинал в «Орле», выбрал сегодня стол в расположенной посреди зала нише, за которым и поджидала его девица, подготовленная капитаном Назаренко.

Изольда — так представилась девушка — вела себя раскованно и естественно, получая привычное удовольствие от вкусной еды, дорогой выпивки и сигарет. Алекс строил из себя галантного кавалера. Он прекрасно знал, что даст этой девке полсотни баксов и получит все причитающиеся удовольствия по полной программе. Можно было и не платить вовсе: наверняка девица работает под сутенером, которого Алекс знает; и тот почтет за честь «угостить» дамой такого влиятельного клиента. Но в последнее время накатывало на Алекса желание быть аристократом. Шиковать, оплачивать все услуги, давать чаевые. И этой лярве он тоже заплатит — не пожмотится. Да и вообще, в рыцарском зале он вел себя исключительно по-рыцарски: угостил даму дорогим коньяком и заказал ей креветки по-венгерски под коньячным же соусом. Себе — для разминки — выбрал фирменное блюдо ресторана: особым образом приготовленное куриное филе с грозным названием «Орел». Чем это курица не птица? А к концу вечера должны были подать севрюгу, которая готовилась исключительно по предварительному заказу. И заказ такой был сделан сегодня днем по телефону.

Парочка пила и уминала деликатесы с видимым удовольствием, а телохранители Алекса, сидевшие по бокам, имели хмурый и настороженный вид людей, занятых исключительно ответственным, но давно и окончательно опостылевшим делом. Поремский даже усмехнулся, представив, что примерно так выглядел бы и его напарник, выгнанный начальством во внеслужебное время для обеспечения безопасности визита какой-нибудь московской шишки. Сходство с милицией подкреплялось и однообразием — «форменностью» одежды: широкие «адидасовские» слаксы, чтобы не мешали демонстрировать приемчики карате при случае, китайские кроссовки, турецкие футболки, тонкие легкие ветровки, в которых, быть может, и жарковато сейчас, но зато под ними наверняка прятались стволы. Причем на ношение оружия, скорее всего, имелись разрешения, как и лицензии на осуществление охранной деятельности. Стрижки «быков» порадовали бы любого строевого командира, а низковатые лбы вполне компенсировались мощными загривками. Охранники временами тоскливо позевывали.