Пока не пробил час - Ирина Глебова Страница 41

Управляющий тихонько двинулся, прижимаясь к стене, за темной фигурой. Незнакомец тоже продвигался вперед – от окна к окну, ощупывая каждое. «Ищет неплотно прикрытое!» – догадался Степан Григорьевич. «Хорошо ли Аграфена все закрыла?» – только успел встревожиться управляющий, как незнакомец присел около одного, стал возиться у створок. «Нашел, видно, щель! – рассердился управляющий. – Уж я ей!..» Но у того, за кем он следил, что-то не ладилось, наверное, поэтому человек вдруг чиркнул спичкой и, прикрывая ее ладонью, стал разглядывать раму. А Степан Григорьевич за те полминуты, которые горела спичка, хорошо разглядел лицо незнакомца. И узнал его!

Тут управляющий замолчал и поглядел на следователя, словно ожидая – что же он скажет? Викентий Павлович покачал головой:

– Вот так сразу и узнали? Ведь вы же давно его не видали…

Степан Григорьевич, обрадовавшись такому ответу, закивал:

– Так я ж его хорошо знаю, не один раз здесь видал! Последний раз точно давно был, вместе с матушкой приезжал. Да не изменился совсем, а узнать-то не трудно – лицо примечательное. Красивый, в общем, молодой человек! Да видать, непутевый совсем, коли замыслил родню обворовать!

– Значит, вы Юлиана сразу узнали?

Теперь Петрусенко мог произнести имя, не боясь ошибиться.

Да, управляющий узнал молодого Кокуль-Яснобранского и всего лишь одну минуту был в замешательстве. Он сразу понял: тот хочет проникнуть в дом не просто так! Знает, что хочет взять и где. Если его не остановить, только хуже будет. А шум поднимать нельзя, ведь это не просто воришка. Во-первых – племянник княгини. А во-вторых – сын Христианы Витольдовны. Это главное! Не дай бог!..

– Что, грозная дама? – усмехнулся Викентий Петрович. Знакомясь с делом Юлиана, он кое-что узнал и о его матери.

– Не то слово! – вскинул руки управляющий. – Все знают, что сына-то она бросила, уехала за границу. Но будьте уверены, если задеть ее честь – рад не будешь, что на свет родился! Намекни я только, что сынок ее лез в дом, как вор, – все громы на мою голову упадут! Я эту Христю давно знаю, слава богу, двадцать лет тут служу, не раз видеть доводилось. Да и слыхал всякого… Скорее всего, сам же и окажусь кругом виноватый…

Поэтому в тот поздний вечер, глядя на все еще копошащегося у окна племянника княгини, управляющий вдруг понял, что нужно делать. Он бесшумно метнулся за угол к длинному строению псарни. В егерской, приткнувшись на топчане, спал слуга, приставленный к собакам.

– Ну-ка, живей отопри собак, – приказал Степан Григорьевич. – И во двор выпускай.

– Да как же! – изумился псарь. – Ночь ведь уже!

– Давай, делай что велят! Да быстрей пошевеливайся!

Едва дверь распахнулась, два десятка борзых рванули вперед. Двор огласился радостным лаем и визгом. А Степан Григорьевич, побежав к дому, как можно громче закричал:

– Ату его! Держи вора! Ату!

Петрусенко долго смеялся. Потом, отирая слезы, сказал:

– Представляю, как вы его напугали! Бежал без оглядки, не разбирая дороги… Теперь мне кое-что стало понятно!

Степан Григорьевич поглядывал на него вопросительно. Потом все же спросил:

– Вы, господин Петрусенко, охотник?

Викентий Павлович усмехнулся, понял, на что намекает управляющий.

– Нет, – признался, – не охотник. Однако знаю, что хорошо обученный охотничий пес никогда на человека не бросится. Человек для него – не дичь.

– На то вы и следователь, чтобы во всем разбираться! – с уважением одобрил управляющий. – А вот паныч этого и не знал! Если бы он остановился – собачки окружили б его, стали бы ластиться… Но я так и рассчитывал, что он побежит. Со страху-то… А собачки наши немного за ним пробежались, резвясь, да и вернулись. Они у нас породистые, ученые!

Викентий Павлович поднялся, подошел к коню, стал поправлять на нем сбрую. Прежде чем сесть в седло, спросил еще:

– Так что ж решили, будете об этом визите докладывать хозяевам?

– Княгине Ольге Николаевне расскажу непременно. Я слугам, которых в ту ночь переполошил криками да лаем, сказал, что ошибся, не было, мол, никакого вора. Дело родственное, пусть хозяйка сама решает – предавать огласке или нет. Только думаю, не станет она. Сестрицу свою взбалмошную больно любит. Да и Юлиан этот… натерпелся ведь невинно, чуть на каторгу не пошел! Небось кое-чего в жизни понял…

Возвращался Викентий Павлович в город бодрым галопом. Благо, теперь скакал уже по хорошему тракту. Думал о том – верно ли, что Юлиан Кокуль-Яснобранский извлек жизненные уроки из всего, что с ним произошло? И о том, что же он хотел взять тайком в доме своей тетки? И о том, что очень боялся молодой человек именно того, что раскроется эта его тайна – что пытался похитить что-то в доме Голицыных. А значит, страшится позора как ничего другого! Именно на этом и надо строить с ним новую беседу, ведь знает же что-то, упрямец!..