Объект власти - Чингиз Абдуллаев Страница 41

Да, это самый важный момент. Нужно вычислить партнераГейтлера в Москве. Безусловно, он не просто его бывший знакомый. Это человек,которому генерал абсолютно верит, искать нужно в его прошлой жизни. Но Гейтлермного лет не был в Москве, он сбежал оттуда в девяносто первом. И всех, с кемон был знаком, проверяют. Гейтлер не мог этого не знать. Тогда где же он найдетсебе помощника? Вычислил его в Москве, среди новых знакомых? Абсолютноневозможно. Значит, помощник должен быть из его старых знакомых. Но Гейтлер недоверится и людям, с которыми столько лет не виделся, не общался. Здесь кроетсяосновное противоречие. Где же тогда искать? Может, Гейтлер решил провернутьоперацию в одиночку? Нет, это тоже нереально. Он не убийца. И не снайпер. И темболее не сделает из себя самоубийцу-шахида, повязав пояс смертника. Гейтлер —человек рациональный, он представитель западной цивилизации. Его „поиск истины“будет абсолютно другим — точно выверенным ударом, шахматной партией, в которойон захочет напоследок переиграть всех, чтобы доказать, кто именно был первым вдавнем противостоянии всех разведок во времена холодной войны».

Находиться в лайнере столько часов — настоящее испытание длянервов. Почему-то в самой середине океана самолет всегда начинает трясти.Иногда сильнее, иногда слабее. Но этот момент самый неприятный. Однако на этотраз обошлось без качки. Дронго много раз замечал, что когда летишь на Восток,трясет гораздо меньше, чем при полете на Запад. Может, это связано с вращениемЗемли, каждый раз думал он.

Утро разгоралось медленно, длинная мартовская ночь не желалазаканчиваться, до весеннего равноденствия было еще десять дней. На его родине,в Баку, этот день традиционно отмечали как праздник Весны. Мать готовила особую«хончу», на которой лежали семь видов сладостей и орехов. Вокруг «хончи»зажигали свечи, к ужину подавали плов с изысканным мясным гарниром, кишмишем,курагой, зеленью, каштанами. Этот праздник уходил корнями в далекие временаогнепоклонников.

При воспоминании о своем детстве Дронго улыбнулся. Впоследние годы отец часто болел, и это тревожило более обычного. Разрывающийсяна три страны Дронго чувствовал себя человеком мира, подлинным космополитомэтого нарождающегося человеческого общества новейшего времени. Жизнь сразу натри города приучила его к мгновенным переменам, когда ему удавалось сочетатьвосточную иррациональность и западную рациональность. Баку, Москва, Рим. Онметался между этими городами и цивилизациями.

Нащекина вздохнула и открыла глаза. Кровоподтек у нее нащеке стал как-то особенно заметен, наверное, потому что она спала, склонивголову на эту сторону. Дронго мрачно посмотрел на ее лицо.

— Не смотри так, — попросила она, понимая, на что онсмотрит.

— Болит?

— Терпимо.

— Никогда себе не прощу…

— Уже все прошло. Я думала, ты всегда живешь в настоящем.Или в будущем.

— Я весь в прошлом, — очень серьезно ответил он. — Иногдамне это мешает.

Эльвира поднялась, чтобы пройти в туалетную комнату. Темвременем к нему подошла стюардесса:

— Могу я вам что-нибудь предложить?

— У вас есть хорошее красное вино? — спросил Дронго. — Еслиесть, налейте, пожалуйста, мне стакан сухого красного вина.

Нащекина вернулась на свое место и почти сразу же сновазаснула. В час дня по местному времени они наконец прилетели в Москву. Дронго отправилсядомой, дружески обняв Эльвиру на прощание. Они оба даже не подозревали, чтоготовит им следующий день.