Скрытые глубины - Энн Кливз Страница 41

Он побежал обратно, вверх по лестнице, на парковку, сел в свой минивэн, завел мотор и поехал на север. Он хотел увидеть ее дом. Это не означало, что он решил встретиться с ней. Можно было бы просто проехать по улице к дому, развернуться и сразу поехать обратно. И то лучше, чем ничего.

Потом он вспомнил, как они вчетвером сидели в пабе после собрания клуба любителей птиц, как он рассказывал о Джули, а Питер посмеивался над ним. Боже мой, какая пошла романтичная молодежь. Все им лунный свет да цветочки. Гэри ехал окольными путями по Хитону, избегая основных пробок, и думал о том, что именно это и увидела Джули, вернувшись домой той ночью, когда погиб ее сын. Лунный свет и цветочки. Вот что имела в виду инспектор, когда сказала, что убийство Люка похоже на убийство Лили. Они были одинаково обставлены.

Он знал, где находится дом Джули. Заранее посмотрел ее адрес в телефонной книге. Всего в четверти мили от места, где она жила в детстве. Он тоже вырос в этой деревне, но на другом конце, в новом частном жилом районе, который теперь уже перестал быть новым. Странно было снова здесь оказаться. В старших классах он каждый день ездил по главной дороге из Уитли на автобусе. Его захлестнули воспоминания, вытеснив наконец беспокойство о том, как Джули отреагирует на его появление на пороге. Шумные пацаны кричат и швыряют портфели на задних рядах. Он обнимает Линдси Во за плечи и пощипывает ее за ушную мочку. Она краснеет, и все смеются. Он сидит рядом с Клайвом, когда они едут на реку Блайт за зеленокрылыми чирками, но делает вид, что не знаком с ним, потому что Клайв такой жуткий ботан и задрот и он не хочет, чтобы Линдси и другие узнали, что он тоже любит наблюдать за птицами.

Сам того не заметив, он оказался в деревне и свернул на улицу Джули. Было шесть часов, и дети играли на воздухе. Пара матерей сидели на крыльце и наблюдали за ними. Наверное, это неудивительно, после гибели Люка. Он заметил, что на него смотрят. Незнакомец на улице. Если бы не эти взгляды, он бы, может быть, доехал бы до конца улицы, струсил и уехал. Но они придали ему решительности. И осторожности. Он друг Джули. Что такого в том, чтобы выразить соболезнования? Кроме того, кто-нибудь наверняка уже запомнил его номер. Если он просто уедет, они сообщат в полицию о подозрительном типе, да еще скажут, что это они его отпугнули.

Так что он припарковался прямо перед домом и, не глядя на наблюдавших за ним женщин, прошел по дорожке к дому и постучал в дверь. Стоя на пороге, он подумал, что нужно было что-нибудь с собой принести. Какой-нибудь подарок. Но что? Точно не цветы. Это было бы бесчувственно! Может, вино. Но тогда это выглядело бы так, будто он пришел на вечеринку без приглашения. Он стоял, засунув руки в карманы джинсов, потому что не знал, куда еще их деть. Иногда, после чрезмерного количества выпитого пива и острой еды, ему снился такой кошмар. Как будто он стоит на сцене в ратуше перед полным залом, возится с микрофоном, но звука нет. А он совершенно голый. Вот так он чувствовал себя сейчас.

Дверь открылась. На пороге стояла девочка в школьной форме. Точнее, в чем-то вроде формы. Белая рубашка, короткая черная юбка. Без галстука. Он подумал, не ошибся ли он домом, но потом вспомнил, что у Джули был еще один ребенок, дочь. Он напрягся, чтобы вспомнить ее имя. Лора. Не успел он обратиться к ней по имени, как из глубины дома выскочила пожилая женщина. На ней были прихватки, одна из них сползла с руки. Женщина казалась крупной и неуклюжей.

– Лора, дорогая, я же говорила, дверь должна открывать я.

Девочка с минуту постояла, молча уставившись на него, потом пожала плечами и ушла на второй этаж.

Женщина повернулась к Гэри и недружелюбно спросила его:

– Вы кто? Мы не общаемся с репортерами. Полиция вот-вот вернется.

– Я не репортер. Я друг Джули.

Женщина уставилась на него. У нее были очень маленькие, яростные глазки.

– Джули не хочет никого видеть.

Он был готов сдаться, почти с облегчением. Можно было оставить ей сообщение. Так Джули хотя бы будет знать, что он думает о ней. Потом раздался едва узнаваемый голос.

– Мам, впусти его. Я хочу его видеть.

Женщина секунду колебалась, потом отошла в сторону. Когда он прошел мимо нее в дом, она громко хлопнула дверью перед любопытными соседями.

Гэри прошел в гостиную, мимоходом обратив внимание на бардак. Интересно, всегда ли здесь так. Он ненадолго задумался, смог ли бы он жить в таком беспорядке. Этот дом был совсем не похож на Фокс-Милл, который всегда казался ему идеалом. Окна были закрыты тонкими белыми жалюзи, защищавшими от яркого солнца и любопытных глаз. В комнате было темно, сложно было разобрать детали. Потом он увидел Джули, свернувшуюся на диване. Он сел рядом с ней, взял ее за руку. Женщина все еще стояла в дверях, встревоженная и готовая броситься на защиту.

– Я как раз готовлю ужин, – чуть ли не прорычала она. Слова вырывались у нее из гортани.

– Все в порядке, мам. Он мой друг.

– Я буду на кухне.

Слова были обращены к Гэри. Предупреждение и угроза. Она бросила на него сердитый взгляд и вышла из комнаты.

– Извини за маму, – сказала Джули.

– Ничего страшного. Я бы так же себя вел, если бы был здесь, с тобой.

Она коротко улыбнулась. Он погладил ее по тыльной стороне ладони.

– Я такая жалкая, – сказала она. – Ничего не могу делать. Просто сижу здесь целый день.

– Ты не можешь быть жалкой. Никогда.

– Я должна быть сильной ради Лоры.

Ему показалось, что в этой фразе слышно эхо слов ее матери. Он не знал, что сказать. Не знал, как реагировать на Лору. Она была тощая и длинноногая, чем-то напомнила ему Эмили, и это сбивало его с толку. Окно за жалюзи было открыто. Дети на улице прыгали через скакалку и пели считалки. Он давно не слышал ничего подобного. Уже много лет он не видел, чтобы девочки прыгали через скакалку. Может, одна из охраняющих их матерей научила их, выудив из памяти старые стишки. Мысленно он вернулся в начальную школу в Ситоне, где он бегал по игровой площадке с Джули Ричардсон, играл в салочки с поцелуйчиками, пока никто не видит. Может быть, она думала о том же, потому что продолжила его мысли, повторив за детьми слова из песенки.

«Мне мама запрещала с цыганами играть».

Вдруг она замолчала. Песенка продолжилась без нее.

«А если я не слушалась…»

– Я чувствую себя так глупо, – сказал он. – Просто сижу здесь. Не знаю, что сказать. Ничем не могу помочь.

Она сжала его руку.

– Нет, – сказала она. – Ты помогаешь. Правда.

– Я сомневался, стоит ли приходить.

И тут она сделала кое-что неожиданное. Она притянула его к себе и поцеловала. По-настоящему, глубоко, проталкивая язык через его зубы в рот. Он прижал ее к себе, почувствовал ее мягкую грудь, почувствовал, как зарождается желание. Против его воли. Он знал, что ничего не будет. В доме ее дочь и мать. И она разбита. Но внутри все пело. В конце концов, все еще могло получиться. Все те мечты о ней, которые были у него с тех пор, как они снова встретились. Смерть Люка им не помешает.