Девочка из прошлого - Брайан Макгиллоуэй Страница 40

Дом дедушки и бабушки Гэвина Даффи располагался в Холимаунт-парк в Гобнаскле. Люси позвонила в дверь и подождала, но ей никто не ответил. Она попробовала заглянуть в окно, стерев с него предварительно водяную пленку, которой туман, висящий над долиной Фойла, покрыл все окна. Сержант попробовала взглянуть в промежуток между шторами, но лампы внутри не горели, и единственное, что ей удалось рассмотреть, был контур небольшой рождественской елки. Люси подумала, что жильцам вряд ли захочется отмечать Рождество, всего месяц назад потеряв единственного сына.

Она уже собралась уходить, когда увидела пожилую пару, медленно бредущую под черным зонтом по направлению к дому. Женщине было за шестьдесят, ее каштановые волосы кое-где поседели, а глаза слезились. Мужчина выглядел старше – лысеющий, с седыми усами.

– Что вам надо?

– Я ищу семью Даффи, – объяснила Люси.

– Это мы, – ответила женщина, неуверенно улыбнувшись.

– Я детектив-сержант Блэк из Отдела защиты уязвимых людей. Ищу вашего внука Гэвина. Сегодня он не появился в школе. Школа пыталась с вами связаться.

– Мы были в церкви, на мессе. – Они показали на контуры церкви Непорочного Зачатия, которые виднелись на другой стороне дороги. – А после этого пошли на кладбище.

– Сегодня тридцать дней со дня смерти нашего сына, – объяснил мужчина, затем достал ключи и отворил дверь. – Вы можете войти.

Дом был очень компактным. Внизу располагались гостиная, кухня и гардеробная. Гостиная была уютная, с камином, в котором едва горел огонек. Старик закряхтел, нагибаясь и зажигая огни на рождественской елке. Они бросали калейдоскопические отсветы на стены комнаты.

– Будем пить чай, – сказал мистер Даффи. Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.

– Мне жаль, что ваш сын умер, – сказала Люси, может быть, не совсем искренне, обращаясь к женщине, которая села рядом с ней и слегка повернулась к своему мужу, наполнявшему чайник в кухне. – Особенно сейчас, в это праздничное время…

– Мы бы вообще ничего не стали праздновать, если б не Гэвин.

Люси услышала, как в кухне раздалось недовольное ворчание.

– Он не балует нас своим присутствием. Должен был быть сегодня на мессе. Тридцать дней со дня смерти его отца.

– Это такая месса, когда… – начала женщина.

– Я знаю, – ответила Люси. В католических семьях мессу служили на тридцатый день после смерти родственника. За эти годы Люси побывала на нескольких из них.

– Ах вот как, – сказала миссис Даффи, поняв смысл сказанного. – Он был бы рад, если б Гэвин пришел. Бедняжка совсем не знал своего отца.

– Только эту суку, свою мать, – сказал ее муж, передавая Люси чашку черного чая и протягивая вторую жене.

– Не говори так, – заметила жена, хотя голос ее звучал не очень уверенно.

Через секунду мужчина появился опять. На этот раз в его руках был поднос, покрытый кружевной салфеткой, на которой стояли молочник, сахарница и тарелка с бисквитами. Люси взяла молоко и сахар, но отказалась от бисквитов, о чем почти сразу же пожалела, потому что с самого завтрака съела только одну палочку «Твикса».

– Она тут же сбежала, как только Гэри «закрыли». А потом опять вышла замуж. Вы знаете, что ее новый сотворил с бедным мальчиком?

Люси услышала об этом, когда Гэвин впервые поступил в приемник. Его отчим, чтобы проучить мальчика за то, что тот случайно сломал наружное зеркало его машины своим велосипедом, избил его шнуром от игровой консоли. Учитель по физкультуре заметил следы побоев на следующий день, когда ребенок переодевался для игры в футбол. Его футболка задралась, когда мальчик стягивал через голову рубаху. Доктор, осмотрев его, сказал, что некоторые удары на грудной клетке соответствуют ударам кулаком, не говоря уже о множестве следов, оставленных шнуром.

Полицейские, которые по отдельности допросили его мать и отчима, рассказывали, что мать обвинила мальчика в том, что он сам нанес себе эти раны, потому что не любил ее нового мужа. Она заявила, что ее сын неуправляем и что она больше не может его воспитывать. Так, в возрасте двенадцати лет, Гэвин попал в детский приемник, где и находился до тех пор, пока дедушка с бабушкой, после смерти его отца, не попросили перевести мальчика поближе к ним.

– И что же он натворил на этот раз? – спросил мистер Даффи.

– Насколько я знаю, ничего, – ответила Люси. – Его просто не было в школе.

– Мы его редко видим, – заметил мужчина.

– На него сейчас не надо давить, – возразила его жена. – У мальчика сейчас трудное время.

– И все равно сегодня он должен был прийти, – повторил старик, а его жена в изнеможении закатила глаза.

– Так его не было на мессе? – уточнила Люси.

Женщина отрицательно покачала головой.

– Он как отец. Своенравный. Гэри был таким же. Даже после того, как вышел на свободу. В молодости он был вечно зол на весь мир. А когда его взяли за убийство этой бедняжки, все, кто называл себя его друзьями, от него отвернулись. Его даже в тюрьме держали отдельно от других заключенных. Для его же собственной безопасности. Поэтому он стал нелюдимым и не хотел ни о чем говорить. Мы никак не могли до него достучаться. Мы все просили сказать, где тело бедняжки. Умоляли признаться, если он действительно это сделал.