Подвенечный саван - Татьяна Коган Страница 40

– Это твоих рук дело? – Саня тронул шишку на лбу. – Ты устроил?

– Нет. – Филиченков равнодушно мотнул головой, вывернул нижнюю губу почти брезгливо. – Зачем? Десять лет прошло. Все… Прошло…

– Нет, я все понимаю, забылось и все такое… Нет, ну а тут такой случай представился, – поддразнил его Саня, двигаясь по дивану и чуть сокращая между ними расстояние. – Чего его не использовать, так? Сам же только что сказал, выстрелил бы мне в затылок и…

– Да не трогал я тебя! – воскликнул Володя. Зачем-то глянул на свои растопыренные ладони. – Раньше хотел. Сейчас уже поздно. Зачем?

– Затем, что тебе нужно было устранить наблюдателя.

– Наблюдателя?

– Ну да! Я же пас вас тем вечером в «Загородной Станице». Просто Машку страховал. Чтобы она в историю не попала с тобой. А ты меня устранил, сволочь! – Лавров сжал кулаки, очень хотелось пустить их в ход, очень.

– Ты знал, кто я?! – отшатнулся Филиченков не с испугом, со странным отвращением.

– Знал.

– Откуда?!

– Машка сказала.

– Маша? Она знала? – Он обвел заполошным взглядом комнату. – Она знала, кто мой отец?!

– Конечно знала! Она же твои документы видела. Фамилия редкая. Про то, что мой напарник от руки твоего папаши погиб, она знала тоже. Я запил тогда. Пил долго и крепко. Машка помогла выйти из запоя.

Саня замолчал. Откровенничать с этим парнем ему было противно. Не за этим он тут.

– Это она тебя попросила подстраховать за городом?

– Да. Два неудачных замужества научили ее осторожности и…

Филиченков вдруг так стремительно кинулся в его сторону, так резво схватил Саню за свитер на груди, повалил на пол, придавил коленями обе руки, не давая возможности шевельнуться. И, переместив пальцы ему на шею, зашипел, брызжа горячей слюной ему в лицо:

– Так какого же черта ты не уследил, опер? Чего просмотрел тот момент, когда с ней это сотворили? Говори! Говори, падла! Говори! Говори! Какого черта просмотрел?

Он пару раз с силой приложил Лаврова головой об пол. Перед глазами у Сани поплыли яркие круги. Предыдущая травма дала о себе знать, его моментально скрутило слабостью, подкатила тошнота. Руки сделались ватными, пальцы, которыми он перехватил запястья врага, разжались.

– Отпусти-и… – прохрипел он, вспомнив предостережение Жэки.

В таком состоянии он запросто мог улететь головой вниз из окна на улицу. Сопротивляться сил не было.

– Прости, – вдруг ослабил хватку Владимир, поднял Лаврова с пола, помог сесть на диван, сел рядом, проговорил устало: – Прости…

– Что с ней там сотворили? – спросил Саня, отдышавшись, вытер вспотевший лоб, потрогал ноющий затылок. – Урод!

– Сам такой, – беззлобно огрызнулся Филиченков. Снова согнулся, обхватывая живот руками, будто его мучили приступы желудочных колик. И закачался вперед-назад.

– Что с ней сделали?!

– Меня вызвали к хозяину. Им оказался давний приятель отца. Он продержал меня там почти час. Я хочу уйти, он меня останавливает. Я хочу уйти, он меня останавливает. А Маша… Когда я вернулся, она дремала. Она начала уже клевать носом, когда я уходил. Но она дважды ответила мне на сообщения, что все в порядке, что не скучает. Я был спокоен. Когда вернулся, она дремала. Я подумал, что контрафактный алкоголь. Потом только понял, что ее попросту усыпили. Когда я вернулся, все было нормально. Мы уехали. Все нормально. А через неделю…

– Что?!

– Я получил конверт. Там вон, на улице. – Володя судорожно дернул подбородком в сторону окна. – После воскресного обеда с семьей я вышел на улицу. А под дворником конверт, а в нем фотографии. А на них… Маша.

– И что это были за фотографии? – В голове шумело от борьбы и от того, что он боялся услышать.

– Это было порно… С ее участием. Партнеров не было, но все равно это было мерзко, грязно… – еле проговорил Володя, тут же поняв, что он впервые произносит это вслух. Он передернулся и снова принялся раскачиваться взад-вперед. – Я порвал их, сжег прямо там, во дворе на скамеечке.

– Но тебе их прислали снова? Ночью, во дворе у Маши? Их снова подсунули под дворник ветрового стекла?

– Что?! Откуда?.. – Филиченков, диковато вытаращившись, покосился на Саню. – Откуда знаешь?! Наблюдал за мной, опер?

– Я – нет. А вот кое-кто наблюдал. И даже сделал фотографии.

– И?! – Он открыл пересохший рот, подвигал языком по губам. – Того, кто их подсунул, удалось заснять?!

– Да.

– Кто это? Как думаете, кто?!

Парень сейчас напоминал сумасшедшего с застывшим взглядом, пересохшими губами и судорожно тискающими обивку дивана пальцами. И Лавров приблизительно догадывался, какие мысли того мучили. И он сказал:

– Это не твой отец, Володя.

– Да? Господи! Нет, конечно, это не он! Это же бред! Бред! – забормотал он, уткнулся лицом в ладони, замотал головой. – Бред! Я с самого начала знал, что это бред! Что это фальсификация!

– Что именно? – Саня схватил парня за плечо, дернул, развернул к себе лицом. – Что фальсификация?!

– Все его записки! Все, что он писал про инструкции, про Машу! Все липа!

– Чьи – его?!

Саня осатанел от предчувствия. Даже боль в затылке утихла, но начало тошнить от страха, что он сейчас мог услышать.

– Записки? Кто их писал, Володя?!

– Их писал мне отец…