Ныряльщица за жемчугом - Анна и Сергей Литвиновы Страница 40

— Ладно, — вздохнула Оля. — Только, Полуянов, поклянись, что никому не скажешь!

И выдала: оказывается, помимо коттеджа в элитном поселке, у фотографа Золотого имеется квартира в Москве. У черта на рогах, в Бибирево, в панельной девятиэтажке.

— Да ну, — фыркнул в ответ Полуянов, — если у человека в крутом месте вилла, зачем ему Бибирево? Сдает, наверное, гад, и налогов не платит.

— А вот и нет! — триумфально улыбнулась Поля. — На вилле он с постоянной бабой живет, а в Бибирево временных водит. Раза три в неделю.

— Может, и адрес скажете? — с надеждой спросил Дима.

— Ну… если в буфет сгоняешь, закусочки к своему «Куантро» принесешь…

Так Полуянов стал обладателем секретного адресочка. И тем же вечером отправился в Бибирево.

Первым делом — как когда-то советовал ему опер Савельев — взялся отрабатывать жилой сектор, и сразу повезло. Дружелюбные выпивохи, что кучковались на лавочке у подъезда, Золотого прекрасно знали:

— А, жиртрест с восьмого? Мужик нормальный.

Выложили — всего-то в обмен на пару бутылок пенного — массу дополнительной информации. Что Золотой (хоть и богема), но малолеток, мальчиков или, упаси господь, каких-нибудь трансвеститов в квартиру свою не водит. Только теток. «Всегда все культурненько, без скандалов. И не задерживаются они у него. Утречком вывел, в такси посадил — и до свиданья. Уже вечером может с другой прийти».

— А что за тетки? — попытался навести мосты Полуянов. — Фотомодели?

— Ну, чтоб их фотомоделями назвать, нужно очень много водки выпить! — заржали мужики. — Золотой ведь — страшней войны! А бабы нынче меркантильные. Попробуй замани ту модель к толстяку, да в «однушку» панельную! Самые обычные овцы к нему ходят. Скромненькие такие, по возрасту — в районе тридцатника.

«Тоже, наверное, лапшу им вешал, как Надьке, что бесплатное портфолио сделает!» — хмыкнул про себя Дима и продолжил свой «допрос»:

— А Золотой еще и в «однушке» живет?

— Ага, да еще вся убитая! — с удовольствием сообщили ему. — Но зато на какой машине ездит! «Мерседес», новехонький! Ох и трясется над ним! У подъезда даже на пять минут не оставит — только в гараже!

— Деловой такой, — ухмыльнулся один из выпивох. — Даму привезет, у подъезда высадит. Пакеты ей вручит и говорит строго: «Квартира сорок два, давай там, хозяйничай. Я через двадцать минут вернусь, чтобы стол был накрыт».

Информация внушала оптимизм.

И дорожка, что вела от гаражей к дому (услужливые соседи Золотого показали), располагалась чрезвычайно удачно для первого знакомства — вдоль глухой стены, узенькая, под сенью деревьев. Лучшее место, где можно попросить закурить, — в том, конечно, случае, если ему повезет и фотограф сегодня приедет ночевать в Бибирево.

…«Звезда» появился на тропинке, как и положено светским людям — почти в полночь. У Димы от вечернего холода уже зуб на зуб не попадал. Надюшка рассказывала, что при ней Золотой выступал с исключительным достоинством — надменная осанка, важная поступь, снисходительный поворот головы. Однако здесь, в ночном окраинном районе, фотограф выглядел довольно жалко: семенит, по сторонам опасливо поглядывает. «Будь я собакой, обязательно бы такого укусил», — решил Полуянов.

И выступил из темноты Золотому навстречу.

Тот шарахнулся, прижался к стене — на лице искренняя надежда, что пронесет.

— Георгий Васильевич, — мягко произнес Дима, — а я к вам.

— Кто вы такой? Я вас не знаю! — возмутился фотограф. И бочком, бочком Полуянова обойти попытался. Не смог. — Я не разговариваю на улицах с посторонними. Если я вам нужен, у меня имеется сайт. Электронная почта. Пишите, я вам назначу встречу.

— Уже писал. И звонил, — хмыкнул журналист. — Вы не ответили. А мне очень нужно с вами поговорить. Об Ирине.

— О какой еще Ирине?! — визгливо выкрикнул толстяк.

Его пальцы-колбаски сжались в кулаки, лицо исказила гримаса, глаза заметались.

Первая реакция радовала.

Полуянов сделал шаг вперед — Золотой сразу спрятал руки за спину, отступил и повторил затравленно:

— У меня тысячи знакомых Ирин! И Марин, и Юлечек, и Катенек. И я не собираюсь обсуждать никого из них! Тем более с вами.

— А вот я — собираюсь обсудить, — ласково проговорил журналист, — Ирину, по фамилии Стеклова. Вы с ней знакомы?

— Ну, допустим, знаком! Но это не повод караулить меня ночью! Врываться в мою личную жизнь! — вновь осмелел фотограф. И даже попытался сдвинуть Диму с узкой дорожки.

Что ж, сам нарвался.

Полуянов взял толстяка за грудки, встряхнул — совсем несильно, приблизил свое лицо к лоснящейся, дрожащей физиономии:

— Тренершу мертвую ты вместе со Стекловой фотографировал? Ты снимал — Ирина свет выставляла?

— Да как вы… Да как ты смеешь?!

Фотограф неожиданно резким рывком стряхнул Димины руки.

Полуянов уже размахнулся, чтоб залепить ему, профилактически, в челюсть, но Золотой не слишком умело отпрыгнул и торопливо заговорил:

— Эй, парень, ты только не горячись. У меня своя свадьба, у Стекловой своя.

— Да неужели? — иронически заметил Полуянов. — А по-моему, вы — ее гуру и она вам во всем подражает.

Дима откровенно блефовал, но, кажется, попал не пальцем в небо, а в точку.

— Ну да. Я ее учил, — буркнул Золотой. — Потому что она как банный лист пристала. Ну и выучил — на свою голову.

— Расскажите, — мягко попросил Дима.

— А что рассказывать? Ошибся я. Нельзя было ее к теме смерти даже близко подпускать. Я создаю настоящие памятные снимки. Пусть трагичные, но достойные, интеллигентные, скромные. А у Ирки — тема другая. Ей главное — не красота смерти, а эпатаж. Могла на кладбище фотосессию устроить, последняя фишка — в гробах фотомоделей снимала. У нее с головой, по-моему, что-то не так. Только я понял это, к сожалению, далеко не сразу.

Вроде очень Золотой старался говорить о Стекловой нейтральным тоном, но слишком уж нервно потирал руки. И глазенки метались.

В чем тут дело? Может, они все-таки вместе Истомину изводят?

Дима пытался представить: вот человек-гора вламывается во мраке ночи в салон красоты. Разбивает аквариум, выкладывает из умирающих рыбешек узоры-послания для Изабель. Или приносит под дверь Истоминой манекен, поразительно похожий на нее саму, мертвую…

Картинка не складывалась. К тому же консьерж говорил о молодом, нормального телосложения парне. Или тут целая банда работает? Банда психов? Нет, не бывает такого.

— Расскажи мне про Стеклову. Все, что про нее знаешь, — сбавил обличающий тон Полуянов.

Чрезвычайно надменный (как рассказывала Надюшка) фотограф тыканье проглотил, вздохнул, махнул в сторону лавочки: