Убийство в приличном обществе - Энн Грэнджер Страница 40

— Вы все объясните, пока мы будем осматривать место преступления, — нетерпеливо сказал я.

Мы с Бернсом поднялись в вагон, Уильямс шел за нами следом.

В углу, у окна, притулилось тело женщины в черном платье. Ее лицо закрывала вуаль, приколотая к черной шелковой шляпке. Наверное, вначале Уильямс решил, что пассажирка спит. И только вглядевшись, сообразил, что это не так. Мне не нужно было даже видеть пенсне в золотой оправе, которое болталось на ленте. Я сразу узнал убитую. Бедная Изабелла Марчвуд! Может быть, она все же решила рассказать правду, но было поздно? Теперь я уже никогда не узнаю ее тайны. Кто-то позаботился о том, чтобы она замолчала навеки!

— Я думал, сэр, она спит, — прошептал Уильямс, подтверждая мои догадки. — Заглянул в окно, когда проходил по платформе мимо вагона, и увидел ее. Иногда пассажиры в самом деле засыпают и пропускают свою станцию. Здесь конечная, поэтому я открыл дверь и окликнул ее. Она не ответила, и я взял на себя смелость подойти поближе и тронуть ее за плечо. — Он сглотнул и вытер губы платком. — Она молчала, а лица под вуалью не было видно… Я решил, что ей, может быть, плохо, она потеряла сознание. И я взял на себя еще большую смелость, если можно так выразиться, откинул вуаль и увидел… — Свой рассказ Уильямс завершил стоном.

— Возьмите себя в руки! — сухо приказал Бернс.

— Да, сэр, извините, сэр. Я увидел у нее на шее концы шнура или бечевки… Она была обмотана вокруг ее шеи. Глаза у нее были открыты и как будто выпучены… — Он глубоко вздохнул. — Короче говоря, я понял, что она мертва.

— Что вы думаете, инспектор? — спросил меня Бернс. — Есть связь с вашим убийством в Грин-парке?

— Еще какая, — с трудом ответил я. — Эту даму зовут… точнее, звали… Изабелла Марчвуд. Она была самой важной свидетельницей по делу об убийстве в Грин-парке. Я лично дважды опрашивал ее, оба раза в Эгаме, где она проживала.

— Билет у нее был из Эгама, — вмешался Уильямс, радуясь, что может помочь. — Я видел его, когда проверял.

— Мы сразу же направим запрос в Эгам, — обещал Бернс. — Кто-нибудь наверняка видел, как она садилась в поезд и была ли она одна. Кроме того, надо выяснить, не шел ли кто за ней. Такие же запросы мы разошлем на все станции по линии, чтобы выяснить, не входил ли кто к ней в купе или выходил оттуда.

Я повернулся к Уильямсу:

— Простите меня за невежество, но в чем конкретно заключается ваша работа? Каким образом вы проверяете билеты у пассажиров?

— Захожу во все вагоны по очереди, сэр, — охотно ответил Уильямс. — Начинаю с конца поезда и двигаюсь к началу, потом возвращаюсь в конец и начинаю снова. Я прошу предъявить билеты и компостирую их.

— Значит, между станциями вам приходится ехать в вагоне с пассажирами?

— Да, сэр, а на следующей станции я выхожу и пересаживаюсь в следующий вагон.

— Говорят, — вмешался Бернс, — сейчас изобрели вагоны другой конструкции; они соединены между собой тамбурами. В таких вагонах беззащитная женщина не окажется наедине с тем, кто вскочит в дверь за ней следом. После этого ужасного преступления публика будет требовать, чтобы в обращение немедленно ввели вагоны новой конструкции и придумали другие средства, чтобы пассажир мог позвать на помощь, — например, дернуть за цепь, идущую по всей длине поезда, если такую можно будет собрать, и привлечь внимание машиниста или кочегара. Лично я — за. Хотя должен сказать, в машинном отделении паровоза очень шумно; не знаю, услышат ли они…

— На каком отрезке пути вы проверяли билет у… жертвы? — спросил я.

— Между Твикенхэмом и Ричмондом, сэр. Я хорошо ее запомнил из-за того, что она в траурной одежде, и потом, она была единственной пассажиркой первого класса. Она протянула мне билет, он был в порядке.

— Она говорила с вами?

— Нет, сэр, то есть очень тихо сказала «спасибо», когда я вернул ей билет. Это я помню. Мне стало ее жалко, сэр, потому что она была в глубоком трауре. Я решил, что она потеряла близкого родственника. В Ричмонде я спрыгнул на платформу. Впереди больше пассажирских вагонов нет, и я побежал в конец состава, откуда начал обход снова. По пути я всегда внимательно смотрю, что творится на платформе, чтобы в поезд не сели любители прокатиться бесплатно… Когда я выходил из вагона первого класса, дама была жива и здорова. — Огорченный Уильямс махнул рукой в сторону состава, указывая, куда звал его долг.

— Значит, когда вы говорите, что следите за тем, что творится на платформе, вы на самом деле следите за теми, кто садится, а не за теми, кто выходит?

Уильямс покраснел:

— Да, сэр, но, думаю, я бы заметил, если бы кто-то вел себя странно.

— Вы ехали в вагоне первого класса от Твикенхэма до Ричмонда. На каких станциях останавливается поезд между Ричмондом и Лондоном? — спросил я.

— Клапам и Воксхолл, сэр.

— В Клапаме и Воксхолле на поезд садились пассажиры? Кто-нибудь выходил? — снова спросил я.

— Да, сэр. В Воксхолле, насколько мне известно, никто не сел. Зато сошли четыре или пять человек. — Он нахмурился. — Кажется, в Воксхолле вышли в основном джентльмены. Может быть, среди них была одна дама. В Клапаме сели двое или трое, но я не заметил, чтобы кто-то из них пошел в первый класс. Сошли всего двое, мужчина и женщина. Ни один из них не вел себя подозрительно. А больше я ничего вам сказать не могу. Знаю, сэр, я, наверное, все-таки видел не всех, ведь убийца наверняка сел после Ричмонда.

— Вы не видели человека, бегущего от поезда к выходу на тех станциях, которые вы упомянули?

— Никто не бежал, сэр. В этом я уверен.

Но наш убийца был слишком умен, чтобы таким очевидным способом привлекать к себе внимание. Он наверняка сошел на перрон не спеша, как обычный пассажир, и спокойно ушел. Возможно, он шел рядом с другим пассажиром, чтобы сложилось впечатление, будто он ехал не один.

— Продолжайте, — велел я Уильямсу.

— Мы доехали до Ватерлоо. Все сошли… во всяком случае, мне так показалось. Я пошел назад по платформе.

Я всегда, проходя, заглядываю в купе, проверяю, не забыл ли кто из пассажиров свои вещи. Найденные я передаю в бюро находок, — решительно продолжал Уильямс, покосившись на старшего инспектора Бернса. — Когда я дошел до головы состава, заглянул в окно… и увидел ее.

Я удивился, потому что, как я уже говорил, мне показалось, что она заснула.

Я повернулся к Бернсу:

— Допустим, убийца находился среди тех, кто сошел в Воксхолле или Клапаме.

— Тогда ему пришлось действовать быстро, — заметил Бернс.

— У него большой опыт! — объяснил я. — И жертву он выбрал не случайно. Он все продумал заранее. — Я покосился на жалкую фигуру в черном платье и шляпке.

— Мы немедленно разошлем запросы в Воксхолл и Клапам, а также на все станции по линии, — обещал Бернс и досадливо продолжал: — Во всяком случае, убийца — не ваш Речной Дух. Дух, как всем известно, разгуливает в саване, и его бы сразу заметили, если бы он среди бела дня решил прокатиться на поезде! И потом, насколько я понимаю, он орудует лишь вблизи Темзы в центре Лондона. Может быть, нашего убийцу вдохновили не рассказы о Речном Духе, а сообщения об убийстве в Грин-парке? Он прочел, как убили предыдущую жертву, и тоже решил воспользоваться шнуром.