Ангелы на льду не выживают. Том 2 - Александра Маринина Страница 40

Они вышли с территории лицея и направились к месту, где оставили машины.

– Где у нас Волынец? – спросила Настя, открывая дверцу своего служебного «Пежо».

– В Венгрии, – уныло ответил Сташис.

– Когда вернется?

– Недели через три, не раньше.

– Номер телефона есть?

– Есть. Звонить?

– Звони. Не лететь же нам в Будапешт, – улыбнулась Настя. – Конечно, вопрос скользкий, отвечать на него ей будет в любом случае неловко, но ты уж постарайся сформулировать так, чтобы она ответила.

Антон кивнул и достал мобильник.

– Людмила Всеволодовна, позвольте еще один вопрос, – начал он, едва представившись и даже не поинтересовавшись, удобно ли ей разговаривать. – Как вы думаете, Власов мог узнать от кого-нибудь истинную причину, по которой он оказался в вашей группе?

«Молодец, – подумала Настя одобрительно. – Грамотно. Без нажима, без пафоса, без обвинений и вообще без этических оценок. Только факты».

Неизвестно, удобно или нет было в тот момент разговаривать Людмиле Волынец, но в том, что Антон попал на ее крайне раздраженное настроение, можно было не сомневаться. Он молча слушал доносящийся из трубки голос, то и дело срывающийся на фальцет, потом так же молча сунул телефон в карман.

– Ты даже не попрощался, – удивленно заметил Роман. – И не поблагодарил.

– А она трубку бросила, – ответил Антон. – Короче, она сама же Власову об этом и сказала. Он, когда работал у Носуленко, однажды пришел к ней посоветоваться по одному вопросу, зашел разговор о тренерской этике, о переманивании спортсменов, коснулись Болтенкова, и она Власову рассказала. К слову пришлось. По крайней мере, она так говорит. Я хотел спросить, как Власов отреагировал на эту информацию, но она отключилась.

– Значит, придется звонить еще раз, попозже, когда она остынет, – сказала Настя. – А пока нам и этого достаточно. Власов знал о том, что Болтенков его продал. И все укладывается в формулу: Волынец купила его ради собственной тренерской карьеры, поэтому к ней у Власова претензий нет. А вот Болтенков продал его исключительно ради материальной выгоды. Все сошлось.

Антон пообещал через некоторое время перезвонить Волынец.

– Будем надеяться, что она придет в сознание, – усмехнулся он. – И ответит на остальные мои вопросы.

– Хорошо, – кивнула Настя. – А мы с Ромой поедем назад.

– Вы с Ромой? А что, он теперь вам подчиняется, а не мне? – рассмеялся Антон, и Настя отметила, что еще вчера Сташис, пожалуй, откровенно разозлился бы на такие ее слова, а сегодня добродушно похохатывает. – А нельзя наоборот? Пусть Ромчик сам пашет, как умеет, а вы мною покомандуете, мне так спокойнее будет.

– Ну уж нет, – Настя тоже рассмеялась в ответ. – Мне нужна примитивная мужская сила, чтобы допереть сумки с продуктами. И кроме того, мне нужен человек, любящий и умеющий искать информацию в интернете. Ведь ты же не любишь, правда, Антон?

– Что есть – то есть, – признался Сташис. – Почему-то не лежит у меня душа к этому делу.

– Вот и ладно. Зато у тебя есть возможность вернуться домой и побыть с детьми, а мы с Ромкой уж сами как-нибудь.

Она уже завела двигатель, когда Антон стукнул костяшками пальцев в переднее правое окно с той стороны, где сидел Дзюба. Настя нажала кнопку, опуская стекло.

– Ром, вопрос такой…

Было видно, что Антону неловко, и Настя решила, что причина этой неловкости – она сама. Наверное, майор хотел бы, чтобы она не слышала. Пришлось сделать вид, что срочно понадобилось что-то в багажнике. Однако дело оказалось в другом. Антон не пытался говорить тихо, и ей все было отлично слышно.

– Твоя Дуня каждый день работает?

– Ну да, – ответил Дзюба недоуменно, – с десяти до семи. Но у них скользящий график, чтобы получалось по два выходных подряд, ломбард-то работает шесть дней в неделю. А в чем дело? Что-то заложить надо? Или оценить?

– Ищу варианты, кого бы просить Ваську с айкидо забирать по вечерам. Ну, на тот случай, если Эля уйдет. Утром-то я сам могу и Степку в сад, и Ваську в школу закинуть, а вот встречать уже никак не получается. Как ты думаешь, можно Дуню попросить? Хотя бы иногда…

Голос у Сташиса был умоляющим и виноватым.

– Да не вопрос ни разу! – уверенно отозвался Ромка. – Конечно, Дуня поможет, и я помогу, если что, мы же с тобой вместе не дежурим, так что если ты на сутках – я всегда подстрахую, не сомневайся. А помнишь, ты мне рассказывал про свою одноклассницу, она с тобой в одном доме живет? Ну помнишь, она однажды еще заходила к тебе, когда мы с тобой раскрытие по ювелиру обмывали. Ну?

– Да, Танька Кошевая, и что?

– Так она же сказала, когда пришла: «Тоша, можно я у тебя посижу хоть полчасика? Не могу больше в этом кошмаре находиться». И сидела с нами, между прочим, часа два, если не больше. Ты говорил, у нее вроде родители сильно пьющие и старший брат с ними заодно поддает.

– Да, было такое.

– Ну вот! – торжествующе воскликнул Ромка. – Чего ты ее-то не попросишь по вечерам с ребятами сидеть? Мне кажется, она с удовольствием будет приходить, ну, может, не каждый день, но все-таки… Она нормальная и к тебе хорошо относится, поможет с удовольствием, да и отсидится в тишине и покое.

Насте надоело делать вид, что то самое необыкновенно важное, что оказалось засунутым в багажник, никак не находится. Она захлопнула крышку багажника и подошла к Антону.

– Еще ты мне, помнится, рассказывал про соседей, супружескую пару, у которых была огромная библиотека и которые очень тебя поддержали, когда ты остался один. И кстати, если я могу быть чем-то полезной, то не забывай про старушку, – улыбнулась она. – Это сейчас я за городом прозябаю, но ситуация временная, и скоро я снова вернусь в Москву. Конечно, у меня работа, как и у тебя, не плановая, но зато свободное время бывает часто. И машина всегда на ходу. И Чистяков на подхвате. Так что имей в виду.

– Спасибо вам, – пробормотал Антон, и Насте почудилось, что он чуть не плачет.

Впрочем, наверное, почудилось. Разве может плакать бравый майор российской полиции, опер с Петровки?

* * *

Внутреннее раздражение, не покидавшее Антона уже много недель, ушло, остались горечь, чувство вины перед Лизой и детьми. И еще боль. Но отчего-то эта боль придавала мыслям ясность.

«Ведь все так просто, – думал он, разворачиваясь на шоссе, – все так очевидно. Я не сделал элементарного. Я не сделал вообще ничего. Как профессионал я – пустое место. Зря Ромчик надеется чему-то у меня научиться. Я подвел его. И себя самого подвел. И вообще всех».

Он приехал к Маклыгиным без предварительного звонка. Ни Павла Анатольевича, ни Валентины Яковлевны дома не оказалось, дверь ему открыла хорошенькая молодая женщина с большим животом.