Не возжелай мне зла - Джулия Корбин Страница 40

— Оливия! — Окрик такой громкий, что я чуть не подпрыгиваю от испуга. Передо мной стоит Фил. — Ты ко мне?

— Нет.

— Точно?

— Да.

— И как ты объяснишь, что толчешься у моей двери?

Нетерпеливый тон, раздраженные жесты выводят меня из себя, кровь бросается в лицо. Он смотрит мимо меня в окно и глубоко вздыхает, на физиономии написано: господи, как же с тобой трудно.

— Мне, конечно, очень жаль, ты, наверное, расстроилась, когда узнала, что я собираюсь жениться, но…

— Почему ты уверен, что каждое мое действие касается только тебя? — обрываю я его. — Я приходила к больному, а в коридоре стояла, потому что думала об этом больном, а тут ты… явился не запылился.

Он снова вздыхает, давая понять, что не верит ни одному моему слову. Он считает себя знатоком людских душ, тонким аналитиком мотивов человеческого поведения, и, что ни говори, его не убедишь в обратном.

— И я не собираюсь стоять тут с тобой и выяснять отношения, понятно? — Я отворачиваюсь.

— А детей куда дела?

— Дети у Лейлы.

Он плетется за мной до лестничной площадки.

— Нам все-таки надо поговорить о летних каникулах.

— Не здесь, — отрезаю я. — И не сейчас.

Злость душит меня, я не замечаю, как выскакиваю из клиники, иду по улице и оказываюсь возле дома. Отдышавшись, открываю дверь. При виде голой стены в гостиной напрочь забываю про Фила и мгновенно вспоминаю все, что только что узнала о ребенке Сэнди и Тревора. Иду на кухню, сажусь за стол, пытаюсь привести в порядок мысли. Нет, тут явное недоразумение. В больницах часто такое бывает: то информацию дадут неправильную, то фамилию перепутают. Но очень маловероятно, что так все и было, если учесть, что Лейла — врач, а отделение гинекологии, где она работала, расположено рядом с отделением интенсивной терапии для новорожденных. Ей надо было пройти по коридору и спросить прямо там, и она бы сама увидела младенца.

А если не было никакой путаницы, то Лейла мне солгала. Но зачем?

Есть только один способ узнать. Зову Бенсона, он забирается на заднее сиденье, и мы едем к Лейле. День прекрасный, дети все в саду. Девочки Лейлы, все в купальниках, протянули шланг, подключили разбрызгиватель и с визгом бегают вокруг, уворачиваясь от струй холодной воды. На травке, куда не долетают капли, лежит Марк в окружении вновь прибывших членов хоккейной команды. Все лениво машут мне, и я скорыми шагами иду к ним. Странно, что среди них нет моих детей.

— А Робби и Лорен где? — спрашиваю я.

— Кувыркаются на батуте, — отвечает Эмили, садится, скрестив ноги, на травку и гладит Бенсона. — И отец с ними.

— Ага.

Скорее всего, после разговора в клинике Фил помчался сюда, чтобы опередить меня и побеседовать с деть ми. Зря старается, я не собираюсь отговаривать их от поездки в Германию, не собираюсь рассказывать и то, что он скоро женится. Конечно, Фил мне не доверяет, но если они сами захотят провести с ним лето, я только за. Да, наш брак развалился, но я не хочу, чтобы мои дети потеряли отца.

— Робби рассказал нам про надпись на стене, — произносит Эмили, поднимаясь. — Дикость какая-то.

— Это точно. — Я гляжу на девочку, лицо у нее встревоженное. — Полиция взялась за расследование, надеюсь, скоро все разъяснится.

Бенсон тянет ее за шнурки, она отбивается ногой и смеется, потом, видимо, пугается и резко его отталкивает.

— Пошла прочь, глупая собачонка!

— Это он так, стращает, — успокаиваю я ее, потом направляюсь в дом. — Будет доставать, позови.

Лейла у окна, смотрит во дворик. Там на батуте сидит Фил, свесив ноги и болтая ими в воздухе.

— А-а, вернулась! — Она поворачивается ко мне, и мы обнимаемся. — Ты уж извини, — говорит она, показывая на Фила. — Только что появился.

— Ничего страшного.

Подавляю желание с места в карьер приступить к допросу о ребенке Стюартов, гляжу, что там происходит за окном, прислушиваюсь к разговору. Лорен с мрачным видом, как часто бывает в последнее время, когда с ней говорит отец, стоит возле батута. Робби лежит на нем и явно старается не глядеть на отца. Смотрит куда угодно, только не на него: на улицу, на небо, на дом, снова на улицу.

— Интересно, о чем он с ними толкует? — роняет Лейла.

— Забрасывает удочку насчет летних каникул, — отвечаю я. — А может, сообщает свежие новости.

— Какие новости?

— Женится на Эрике.

— Что-о? — Лейла складывает руки на груди, смотрит на меня недоверчиво, а потом сердито спрашивает: — И когда же?

— Летом.

— Выбрал время! Ведь вы совсем недавно развелись! — Она всплескивает руками, нестройно брякают серебряные браслеты. — И это в то время, когда тут такая каша заварилась! Совсем у мужика крыша съехала.

— Лично меня это мало волнует.

На лице ее вопросительный знак.

— Серьезно! Нужно, конечно, время, чтобы привыкнуть, приспособиться, но… — Я беру ее за руки. — Спасибо тебе за заботу и все такое. Я очень ценю, можешь мне верить. — Я киваю в сторону сада. — Просто не хочется, чтобы дети переживали.

Следуя моему взгляду, она снова смотрит в окно:

— Лучшего места не нашел, чтобы порадовать детишек.

Мы обе смеемся, потому что и вправду Фил выглядит совершенно нелепо: уселся на край батута, Робби то и дело ерзает, батут раскачивается, и Фил пытается удержать равновесие.

— Если честно, я просто… — Лейла умолкает, качает головой, а потом резко продолжает: — Никогда бы не подумала, что он такое дерьмо.

— Что ж, люди со временем меняются. И не всегда в лучшую сторону. — Я тычу пальцем в стекло. — Кажется, закончил.

Уходя, Фил машет детям. Лорен неохотно поднимает руку, на жест прощания это мало похоже, она словно хочет сказать: «Да уходи же скорей». Робби и вовсе не шевелится. Мне почти жалко беднягу Фила.

Почти.

Дожидаюсь, пока он скроется, потом выхожу к детям. Лорен смотрит на меня виновато.

— Все хорошо?

— Папа только что приходил, — отвечает она.

— Правда? — спрашиваю я с наигранным интересом. — И что же ему надо было?

— Опять говорил своим менторским тоном, — вступает Робби, закрываясь ладонью от солнца. — Никак не могу понять сути, когда он так разговаривает.

— Хочет, чтобы мы поехали с ним на каникулы в Германию, — говорит Лорен. Она подходит ко мне, становится рядом, слегка подталкивая меня бедром. — Лично я не знаю, что ответить. — Она теребит в пальцах длинную травинку. — А ты как думаешь, мам?

— Как я думаю… — Пару секунд я молчу. — Думаю, что решать вам. Но я считаю, вам обоим полезно будет пожить какое-то время с папой.