Аманда исчезает - Мелисса Фостер Страница 40

– Мне очень жаль!

Молли коснулась его плеча и вспомнила похороны Аманды, за которыми наблюдала из машины. Она никогда не забудет, как тряслись плечи матери девочки. Как младший брат Аманды, сунув большой палец в рот, цеплялся за юбку матери. Гроб – такой маленький! – уже приготовили, чтобы навсегда закопать в землю.

Они поднялись по холму вглубь кладбища, где могила Кэти Молл утопала в море цветов, фотографий и мягких игрушек. В металлической раме стояла большая, восемь дюймов на десять, фотография Кэти. На этом самом месте она тянулась руками к солнцу – или к небесам? Ньютон рассказал, что Кэти – основательница бойдского детсада – умерла от рака груди и просила похоронить ее именно здесь, дабы присматривать за детьми. Кэти распорядилась, чтобы деньги, полученные по ее страховке, пошли на строительство детской площадки за Керр-холлом, детским садом неподалеку от церкви.

Молли очень жалела Кэти и гадала, известно ли ей, что с детской площадки, которую Кэти так мечтала подарить местным малышам, исчезла Кейт Пламмер. Печаль сдавила сердце Молли. Она закрыла глаза, надеясь, что станет легче, и вдруг поняла, что это не печаль, а Картина. Образы и запахи закружились в медленном калейдоскопе: высокая темноволосая девочка в струящемся платье ступает на кукурузное поле. Стебли расступились – получилась тропинка, точно девочка за кем-то следовала. Секунда – и она исчезла, оставив лишь легкий запах, напоминающий запах костра. Молли смотрела прямо перед собой, но видела не бойдское кладбище, а детей – они смеются, играют, им невдомек, что девочка исчезла; взрослым тоже не до нее, они оживленно разговаривают. Молли хочется броситься за девочкой и крикнуть: «Стой, не уходи!» – но она, пассивная наблюдательница за трагедией прошлого, приросла к кладбищенской траве.

Трейси прижала подарки к груди, бросилась к Мамочке и крепко ее обняла.

– Мне так нравится! – воскликнула она. – А для себя ты что-нибудь принесла?

– Ага, – отозвалась Мамочка, залезла в карман и раскрыла ладонь.

– Для чего они? – спросила Трейси, удивляясь, что Мамочке нужны обычные двадцатипятицентовики.

– Для другой молитвенной, той, что на глубине. Мы оставим их там как дар, и Господь исполнит наши желания. – Мамочка сложила монеты стопкой на самодельной полке.

– Для молитвенной под землей? – переспросила Трейси, тут же перепугавшись.

– Для той, где спит моя мама, – пояснила Мамочка. – Мы скоро туда пойдем.

Трейси коснулась кулона, лучшего из всех подарков. Он так удобно лежал между косточками ключицы! Трейси улыбнулась. Мамочка назвала ее храброй, мол, Трейси одна сидела в темной пещере-спальне и заслужила это украшение. Девочка решила, что теперь всегда будет хорошей. Мамочка сможет ею гордиться.

Мамочка сказала, что пора благодарить Господа за то, что у них есть.

– Помнишь, я тебе говорила, что в том мире маленькие девочки иногда болеют? – спросила Мамочка.

– Да, – кивнула Трейси.

– Девочки начинают болеть, но сами этого не чувствуют. Иногда они не чувствуют этого до тех пор, пока не заболевают сильно. Так сильно, что умирают. – Мамочка сжала ладошку Трейси.

– Почему, Мамочка, почему? – спросила девочка дрожащим голосом, уверенная, что речь о ней.

– Не знаю, никто не знает, но тебя нужно спрятать от этих токсинов, именно поэтому мы здесь. Никогда не угадаешь, от чего именно начинается болезнь. – Она погладила Трейси свободной рукой, и девочка испуганно к ней прильнула.

– Да, – с облегчением пролепетала девочка, надеясь, что не заразится, когда они снова выйдут к колючим зарослям.

– Я о тебе позабочусь, – пообещала Мамочка.

– Да, – шепотом повторила Трейси.

– Милая, давай переоденем тебя в платье для церкви. – Мамочка вытащила платье из зеленого пакета. На удивление и радость Трейси, оно оказалось свежевыстиранным.

– А мне нужно переодеваться? – спросила девочка, надеясь, что получилось не слишком плаксиво.

– Сегодня мы молимся, нужно показать Господу свое почтение. Ну, давай, к платью цепочка еще лучше подойдет.

Трейси потрогала кулончик и улыбнулась: она сразу к нему привыкла. Девочка взяла платье и отошла в уголок переодеваться. Она уже научилась переодеваться быстро-быстро. Трейси сунула руки в рукава, шагнула к Мамочке и повернулась к ней спиной. Мамочка застегнула ей молнию, мурлыча себе под нос.

Когда они выбрались из пещеры-спальни и брели к молитвенной, Мамочка бормотала не переставая: «Да славит Тебя душа моя и да не умолкает. Господи, Боже мой! Буду славить Тебя вечно» [3].

Трейси обхватила себя за плечи: земляные стены все так же пугали. Она обрадовалась, когда Мамочка прибавила шагу.

Пока Мамочка зажигала свечи, Трейси тихо стояла у входа.

– Заходи, милая! – махнула рукой Мамочка. – Поблагодарим Господа за то, что Он нас хранит. – Она встала на колени.

Земля была холодная, и Трейси сделалось совсем тоскливо. Еще не хватало заболеть в подземелье. Вслед за Мамочкой Трейси сложила ладони. Подсказка не требовалась: правила Трейси уже знала. Она закрыла глаза и прислушалась к Мамочкиному шепоту:

– К Евреям, глава двенадцатая, стих двадцать восьмой. «Итак мы, приемля царство непоколебимое, будем хранить благодать, которою будем служить благоугодно Богу, с благоговением и страхом».

Мамочка осторожно коснулась Трейси, и девочка отпрянула, но, увидев на лице Мамочки улыбку, расслабилась и снова закрыла глаза.

– Господи, спасибо, что вверил Трейси моим заботам. Она во мне нуждалась. Спасибо, что позволил мне ее беречь. Трейси – чудесная девочка, я счастлива, что могу считать ее своей семьей.

При слове «семья» Трейси захотелось плакать, но она сдержалась. Она ведь почти забыла, что скучает по настоящей семье. Как же так вышло? «Неужели папа с мамой не думают обо мне? А Эмма?»

– В чем дело, милая? – спросила Мамочка.

Лишь сейчас Трейси поняла, что крепко зажмурилась. Стоило открыть глаза, по щекам покатились слезы. Нет, при Мамочке плакать нельзя! Малышка вытерла соленые капли и снова зажмурилась.

Мамочка прижала Трейси к себе, и слезы девочки закапали ей на плечи. Трейси пыталась их сдержать, но вскоре уже всхлипывала в объятиях Мамочки. Та качала ее, мурлыча все ту же незнакомую Трейси мелодию.

– Тише, милая, тише, ты ведь не хочешь заболеть и умереть? Твое место рядом со мной. Я должна была тебя спасти.

«Нет, – подумала Трейси, – я не хочу умереть от токсинов!» Что такое токсины, она не знала и представляла их букашками, которые заползают под кожу и разбегаются по всему телу. Она схватила Мамочкину руку и крепко ее стиснула.

Мамочка погладила Трейси по голове.

– Господь сказал мне, Трейси, Он сказал мне: «Ты ведешь милостью Твоею народ сей, который ты избавил, – сопровождаешь силою Твоею в жилище святыни Твоей» [4]. Видишь, Господь велел мне любить тебя, защищать, заботиться о тебе. Это наше святое жилище. Здесь тебя никто не обидит.