Пурга - Андрей Кивинов Страница 40

— Спасибо… — Больной сделал несколько глотков и поставил стакан на тумбочку.

— Еще что-нибудь?

— Да… Михаил, у меня к тебе очень серьезный разговор… Возьми мой саквояж, достань книгу. Зеленая обложка… — Чувствовалось, что слова давались деду с трудом. — Да, да, вот эту…

Миша посмотрел на обложку. «Тайны ненайденных кладов». Штамп школьной библиотеки. Сергей Михайлович (так звали деда) преподавал там немецкий.

— Сядь… Открой триста восемнадцатую страницу… Читай.

— Вслух?

— Как хочешь… Только выключи этого болтуна. Надоел. — Дед протянул сухую ладонь в направлении старенькой «Радуги», с экрана которой генсек Горбачев, «гыкая», вещал про новое мышление и плюрализм.

— Хорошо.

Миша выдернул вилку и поднес книгу к глазам. Деда он любил и никогда с ним не спорил. Открыл нужную страницу и начал:

— Из записок принца Евгения Богарне, полководца Наполеоновской армии… «Отчаяние на переправе сделалось общим, так как, несмотря на усилия сдержать русских, было ясно, что они наступают. Боязнь увеличивала опасность. Река замерзла только наполовину, и повозки не могли переходить, так что пришлось всем, не имевшим лошадей, бросаться в воду…

Положение тем более ужасное — приходилось покидать сотни орудий с большим количеством зарядных ящиков, телег, повозок и дрожек, в которых везлись остатки нашей московской провизии. Все бросились перегружать самые дорогие свои вещи с повозок на лошадей. Едва выпрягали экипаж, как толпа солдат не давала времени выбирать нужное, овладевала всем и грабила, пуще всего ища муки и вина…» Читать дальше?

— Да, — не открывая глаз, ответил Сергей Михайлович.

— «Крики переправлявшихся через реку, ужас готовившихся броситься в воду с крутого и скользкого берега, отчаяние женщин, крик детей, наконец, отчаяние самих солдат делали из этой переправы такую раздирающую сцену, что самое воспоминание о ней страшно. На целый лье кругом по дороге и вдоль реки лежали брошенное оружие, ящики и элегантные экипажи, вывезенные из Москвы. Всюду валялись вещи, брошенные из карет, неудобные для перевозки и на ярко-белом снегу особенно сильно бившие в глаза: тут были канделябры, античная бронза, оригинальные картины великих мастеров, богатые и дорогие фарфоры…» Прочитал…

— Это не все… Про собственное имущество Богарне даже не упомянул… А оно было… Но до Смоленска его личный обоз не дошел. Не нашли его и наши войска.

— Так, может, ничего и не было?

— Было… Открой страницу триста двадцать… Второй абзац. Читай.

Миша пролистнул страницу и продолжил:

— «Упомянутые записки были найдены у немецкого офицера, захваченного в плен партизанами в Великобельском районе осенью 1943 года. Офицер в одиночку исследовал местность. При нем оказались какие-то схемы и карты. Немец утверждал, что бумаги не его, он обычный курьер, заблудившийся в лесу. Партизаны, не долго думая, расстреляли офицера. Судьба же документов неизвестна. Но, по мнению историков, эти карты и схемы имели прямое отношение к пропавшему обозу принца Евгения…» Ну, так это по мнению историков, — внук поднял глаза на деда, — может, там были совсем другие бумаги.

— Нет, Мишенька… Не другие…

— С чего ты взял?

— Потому что… Потому что эти бумаги — у меня…

Дед зашелся в кашле, зажимая рот платком, потом отдышался.

— Я был в том отряде…

Дед действительно воевал в партизанах. Каждый год в День Победы надевал костюм с медалями и шел вместе с ветеранами по центральному проспекту города.

— Мне тогда было восемнадцать. Меня не хотели брать в отряд: родственники — кулаки, думали, шпионить буду… Но я неплохо говорил по-немецки, учил перед войной. В общем, взяли… Немца поймал Юра Молчанов… Оглушил, приволок в отряд. Его звали Генрих Вольф, тридцать два года. Мне велели переводить. Сначала фриц действительно утверждал, что курьер… Но когда его поставили к сосне, чтобы прикончить, признался… У него с собой была схема местности, где якобы принц Евгений спрятал свои сокровища. Схему, дескать, отдал какой-то француз, пытаясь спасти свою жизнь… Немец воспользовался тем, что местность находится на оккупированной уже территории, и попросился на восточный фронт. Потом он предложил командиру отряда сделку: если его оставят в живых, он скажет, где вторая часть карты… У него с собой была только половина. И еще он сказал, что там… Сокровища… Большие сокровища… Хватит и внукам, и правнукам…

Дед замолчал, вновь протянул руку к стакану, отпил воды и уронил голову на подушку.

— Возможно, я сделал подлость… Но я не хотел, чтобы сокровища достались им… Ты знаешь почему.

Дед не раз рассказывал, как в тридцать втором их раскулачили, отобрав даже комнатные цветы в горшках, и его мама и сестра умерли с голоду. Сам он выжил, но подорвал здоровье.

— Я воевал за родину, но не за них… Я не перевел предложение немца… А когда его расстреляли, выкрал карту и спрятал… Остальные бумаги передали на большую землю. Потом, после оккупации, меня вызывали в особый отдел и допрашивали, куда делась карта? Не только меня, но и остальных. У нас дома был обыск, но ничего не нашли… Но, увы, без второй половины это всего лишь бумажка. После войны я бросился изучать историю наполеоновского похода в Россию, нашел подтверждения, что клад существует… Но так и не отыскал его…

Миша вспомнил, что каждое лето, во время каникул, дед уходил в местные леса, якобы в походы — собирать материал для краеведческого музея, с директором которого дружил. Пропадал на неделю, возвращался уставшим и мрачным. Потом снова, запасшись провиантом, исчезал на неделю. И так — каждый год до глубокой осени…

— Я скажу тебе, где спрятана схема…

— А папа разве не знает?

— Твой папа — балабол и несерьезный человек… К тому же пьющий…

— А мне что с ней делать?

— На будущий год ты заканчиваешь школу. Поезжай в Ленинград, поступай на исторический в Университет. У меня на кафедре археологии кое-кто есть, я тебе потом напишу… С дипломом историка ты сможешь искать сокровища спокойно… Организуешь экспедицию…

— Но я собирался в Инженерно-строительный…

— Миша… Ты сможешь прославиться на весь мир… А строителей и без тебя хватает, строители, вон, в музыканты идут… Про синих птиц поют и марионеток… Ты найдешь их… Я верю…

— И что с ними делать?

— Отдашь в наш музей…

— А мне?.. Что-нибудь достанется?

— Если найдешь частным порядком — двадцать пять процентов… Это огромные деньги. Ты сможешь поездить по миру…

— Кто ж меня выпустит?

— Сейчас все меняется… Рано или поздно границы откроют… Но не думай пока о деньгах… Викинги говорили, что зарытые сокровища — это сокрытая правда жизни.

— А кто-нибудь еще знает про эту карту? В статье сказано про каких-то историков.