Три проблемы для Золушки - Джанет Иванович Страница 40

- Начнем с того, что я не хочу быть сильной. Я хочу быть… пригодной.

Рейнжер снял свою футболку.

– Пригодная – это когда можешь пробежать пять миль. Как ты собираешься ловить плохих парней, если не можешь их обогнать?

- Плохих парней, которые умеют бегать, Конни отдает тебе. А мне достаются жирные, потерявшие форму плохие парни.

Рейнжер достал из холодильника пакет и загрузил в блендер кучу какой-то дряни. Он щелкнул кнопкой блендера, и дрянь приобрела розовый цвет.

- Что ты творишь? – поинтересовалась я.

- «Смути» (ягодное пюре со льдом – Прим. пер.).

Он налил половину «смути» в большой стакан и вручил мне.

Я сделала глоток. Неплохо. Если бы стаканчик поменьше да сидеть бы неподалеку от большой кучи блинчиков, политых кленовым сиропом, было бы вполне сносно.

- Чего-то не хватает, - заметила я. – Нужно бы добавить… шоколада.

Рейнжер выпил остальное «смути».

– Я собираюсь домой, чтобы принять душ и сделать несколько звонков. Через час вернусь.

В честь нашего партнерства я вырядилась, как Рейнжер. Черные ботинки, черные джинсы, черная водолазка, маленькие серебряные колечки в ушах.

Он окинул меня оценивающим взглядом, когда я открыла дверь.

- Умница, - одобрил он.

Я послала ему то, что, надеюсь, сошло за загадочную улыбку.

На нем была надета черная кожаная куртка с бахромой во всю длину рукавов. На три четверти бахромы висели черные и голубые бусинки.

На моей черной куртке не было никакой бахромы. И бусинок тоже не водилось. Зато у меня было больше молний, чем у Рейнжера, так что, думаю, я сравняла счет. Я влезла в куртку и прихлопнула свежевымытые волосы черной спортивной шапкой с эмблемой «Металлики».

- Что теперь? – спросила я.

- Сейчас мы будем искать Мо.

Снег все еще шел, но в «бронко» Рейнжера было тепло и уютно. Мы покружили по улицам, выискивая на парковках и в районах среднего класса «Бэтмобиль». По моему предложению мы посетили несколько фотоателье. Двое продавцов узнали Мо, но сказали, что последнее время его не видели. Еще падал снег, и транспорт еле полз из-за машин, которые не имели счастье принадлежать к высокому классу.

- При такой погоде Мо не будет болтаться снаружи, - заключил Рейнжер. – Можем свернуть лавочку на сегодня.

Я не собиралась спорить. Наступила пора ланча. Я ужасно проголодалась и не хотела грызть ростки и соевый творог.

Рейнжер подбросил меня до дому и укатил на своих четырех. Перепрыгивая через две ступеньки, я взлетела наверх и фактически пробежала по холлу. Потом открыла дверь. Внутри все было тихо и спокойно. Рекс спал. Нежно гудел холодильник. Метель хлестала в окно. Я скинула башмаки, стянула джинсы и, загрузив полную охапку вкусностей, пошла в спальню. Включила телевизор и плюхнулась в кровать с пультом.

Эх, я знаю, как хорошо проводить время, верно?

В шесть тридцать я покинула двухчасовое MTV и приближалась к стадии вегетативного состояния. Я пыталась выбрать между «Тернер Классик» (кабельный канал, показывающий старые фильмы без рекламы – Прим. пер.) и новостями, как вдруг в голову мне стукнула мысль.

У Мо был адвокат.

С каких это пор? В деле, которое было у меня на руках, говорилось, что от адвоката он отказался. Единственный человек, у которого можно было поспрашивать, это Джо Морелли.

- Да? – произнес Морелли, отвечая на звонок.

Только «да». Никаких тебе «здравствуйте».

- Что, у тебя паршивый день?

- Хороших дней у меня не бывает.

- Ты знаешь, кого Мо нанял в адвокаты?

- Мо отклонил юридическую помощь.

- Я случайно столкнулась с ним, и он сказал, что у него имеется адвокат.

На другом конце наступила пауза.

– Ты наткнулась на Мо?

- Он был в магазинчике сладостей.

- И?

- И он сбежал.

- Я слышал, на пуговичной фабрике нужны служащие.

- По крайней мере, я знаю, что у него есть адвокат. Это больше, чем знаешь ты.

- Тут ты меня обскакала, - согласился Морелли. – Проверю завтра в суде, но, судя по моему опыту, нас не информируют о юридических консультациях.

В список добавился новый вопрос. Зачем Мо понадобился адвокат? Ему нужен был бы адвокат, если он подумывал сдаться. Наверно, были и другие причины, но я не могла их придумать.

Я подошла к окну и выглянула наружу. Снег перестал, и на улицах прояснилось. Я прошагала по спальне. Потом прошла по гостиной. Подошла к столу в столовой и написала в блокноте «Мо взял адвоката». Затем добавила надпись «Три человека думают, что они могли видеть Мо на Монтгомери Стрит».

Я нарисовала большую круглую голову и заполнила ее вопросительными знаками. Это была моя голова.

Я снова стала вышагивать по квартире. Монтгомери Стрит никак не могла от меня отвязаться. Проклятье, подумала я, надо туда прогуляться. Все равно мне больше нечего делать.

Я оделась и потащилась туда, на ночь глядя, в «бьюике». На Монтгомери я припарковалась почти в том же месте, что и в предыдущие сеансы слежки. И увидела в точности тот же самый пейзаж. Желтое многоквартирное здание, миссию, церковь, магазин бытовой техники. Единственное отличие было в том, что сейчас было темно, и там был свет. Технически было еще темно в первые два часа, что я провела с Рейнжером, но поскольку я была тогда в полусонном состоянии, то это не считается.

Ради смеха я навела на здание бинокль, выискивая освещенные без занавесок окна. Я не увидела ни обнаженку, ни убийства, ни Мо. Подглядывание слишком уж перехвалили.

В миссии не было света, а вот возле церкви наблюдалось скопление кое-какого транспорта. Миссия и церковь занимали два здания, в каждом из которых было по два этажа. И в то же время они были магазинами. Магазин канцелярских принадлежностей и химчистка. Реверенд Билл, проповедник геенны огненной, купил здания пять лет назад и поставил церковь. Он был одним из тех проповедников, что призывают всех криками «ура», типа, «давайте вернемся к семейным ценностям». Время от времени его фотография появлялась на страницах газет то во главе пикетчиков у клиники абортов, то выливающего бычью кровь на женщину в мехах.

Народ, входящий в церковь, выглядел вполне нормальным. Никто не нес лозунги или ведра с кровью. Большинство с семьями. Несколько одиноких мужчин. За полчаса я насчитала двадцать шесть мужчин, женщин и детей, затем служба, должно быть, началась, потому что парадная дверь осталась закрытой, и больше никто не появился. Это не была этнически разнообразная группа, что вовсе не потрясало. Ближайшее соседство было преимущественно белым, из «синих воротничков» (рабочие, технический персонал - Прим.пер.). Люди обычно выбирают церковь в пределах своего сообщества.