Черная вдова - Анатолий Безуглов Страница 40

Она пошла в ванную, привела себя в порядок, сделала причёску, размышляя, куда мог запропаститься Сергей Касьянович. И не успела выйти в гостиную, как появился он в длинном кожаном пальто и мохнатой лисьей шапке. На щеке алела царапина — след её ногтей.

Барон прошёлся по ней взглядом, улыбнулся, довольный.

— Я немного погорячился, — сказал он, раздеваясь. — А ты мне такая бешеная ещё больше понравилась.

— Чем? — спросила она немного кокетливо.

Барон хмыкнул и не ответил. Потом уже, когда они сидели за доставленным из ресторана завтраком, пояснил:

— Запретный плод — он всегда слаще. — И без всякого перехода вдруг заявил: — В ресторане ты больше работать не будешь.

— Как это? — вырвалось у Орыси.

— Вот так! — коротко бросил он.

Орыся поняла, что спорить бесполезно. И опасно: ей вспомнился рассказ Хорунжей о том, как поступили с мужем Зофьи.

После завтрака Сергей Касьянович предложил покататься по городу. Когда вышли на улицу, мела метель, а Орыся была в лёгком пальто.

— Холодно, — передёрнула она плечами, поскорее забираясь в машину.

— Согреем, — пообещал Барон.

Орыся не придала значения этому замечанию. Он остановил «Волгу» возле универмага и попросил немного подождать. Вернулся минут через пятнадцать с большим свёртком. Когда она развернула его в гостинице — ахнула. Это была норковая шуба…

Во Львове они пробыли три дня. Обошли чуть ли не все рестораны. Орыся устала от этого загула. Пить она не любила и не умела, а приходилось, хотя бы понемногу. Хмель был не в радость, только болела голова.

Потом Сергей Касьянович отвёз её в Трускавец и, прощаясь, предупредил:

— Чтобы ни одного мужика! Узнаю — наше следующее свидание будет на том свете!

Кончался февраль, а зиме, казалось, не будет конца. Обычно в это время в Трускавце уже сходил снег, а тут морозы доходили до двадцати пяти градусов, бушевали метели, скреблись в окна сухими снежинками, и под их шелест сладко спалось в тёплой комнате. Как и в тот день, когда прикатила на собственном «Москвиче» Наталья Шалак — двоюродная сестра Орыси.

— Вставай, барыня! — разбудила она хозяйку и показала на часы: было около полудня. — Скоро темнеть начнёт, а ты ещё в кровати.

— Наталка! Ты? — Орыся спросонья протирала глаза, не понимая, наяву перед ней сестра или снится. — Откуда? Какими судьбами?

— Прямиком из Криницы… По твою душу, — ответила Наталья, расстёгивая пальто, но почему-то не снимая его.

За Натальей стояла тётя Катя и умилённо глядела на Орысю.

— Подымайся, подымайся, милая, — кивала она. — Завтрак уж на столе. Откушаешь вместе с гостьей.

— Какой там завтрак! — повернулась к ней Шалак. — Нам ехать надо!

— Ехать? — встревожилась Орыся. — Куда? Зачем? — И подумала: неужели что с дедом? Из Воловичей доходили вести, что он заболел.

— Не волнуйся, — успокоила её Наталья. — Радость у нас. Нет, ты не поверишь, ей-богу! Позвонили вчера из Москвы нашей председательше сельисполкома Павлине Васильевне… Помнишь её?

— А как же! — ответила Орыся, неохотно покидая нагретую постель.

— И говорят, — продолжала Наталья, — ждите в гости иностранцев. Павлина Васильевна растерялась: что за иностранцы, почему именно в Криницы? Её спрашивают, есть в селе семьи с фамилией Сторожук? Конечно, отвечает председательша, я сама урождённая Сторожук. Вот и хорошо, через два дня встречайте туристку из Канады. Она пожелала посетить места, где родилась, и заодно повидать родственников. Звать её Миха Стар.

— Так это же!.. — воскликнула Орыся, но Наталья перебила:

— Да-да! Едет тётка Михайлина! Представляешь? Павлина Васильевна так и сказала: это она по-заграничному Миха Стар, а по-настоящему — Михайлина Сторожук. Что же, встретим как полагается!

— Но я-то зачем?

— Здрасьте! — удивилась Наталья. — Поможешь. Ты ведь тоже Сторожук, родственница.

— Седьмая вода на киселе.

Орыся открыла шкаф, выбирая, что надеть для поездки.

— Черт! Куда розовый шарф подевался? Он всегда здесь висел.

Тётя Катя заохала, бросилась к шифоньеру и вынула из нижнего ящика богатый мохеровый палантин.

— Прости меня, старую, — оправдывалась старуха. — Ты давеча его на стуле оставила. Вот я и спрятала в ящик.

Наталья смотрела на сестру и недоумевала: неужели это та самая Орыська, которую она знала с детства? В селе у своих деда с бабкой она и корову доила, и за свиньями ухаживала, и навоз убирала, и босиком бегала на речку полоскать бельё. Да и когда работала диетсестрой в санатории, о ней отзывались как о скромнице, готовой и подежурить за другого, и с чужим ребёнком посидеть. А тут завтрак даже себе не приготовит, все тётя Катя. Однако Шалак промолчала, лишь перед самым выходом спросила:

— Куда думаешь теперь устраиваться?

— А зачем мне работать? — беспечно ответила Орыся.

— Конечно, коровка у тебя щедрая, — не удержалась от шпильки Наталья, кивнув в сторону особняка. — Даже пасти не надо, знай только… — и она задвигала руками, словно доила.

— Твоя тоже, кажется, не скупится на молочко, — усмехнулась Орыся.

Наталья поняла, что она имела в виду. Шалаки работали на селе: Наталья

— учительницей, Матей — завклубом. Но имели к зарплате очень хороший приварок. От теплицы. На дворе зима, а они возили на рынок в Киев свежие помидоры и огурцы.

— Тоже мне сравнила! — отпарировала Шалак. — Попробуй вырасти рассаду, удобряй, опрыскивай, поливай! За дитем легче ухаживать!

— Ладно, — недовольно оборвала её Орыся. — Имеешь и слава богу! — И дала наказ тёте Кате: — Если приедет Сергей Касьянович, скажи, что я в Криницах. На пару дней, не больше.

— Не-не! — испуганно замахала руками старушка. — Разве он на словах поверит? Ты уж, голубушка, черкни ему записку.

Орыся набросала пару слов Сергею, и они поехали.

Сельская жизнь не особенно богата на события, тем паче зимой. Поэтому ожидаемый приезд Михайлины Сторожук взбудоражил не только её родных, но и всех криничан. На следующий день (а это была пятница) в селе с утра царило необычное оживление. Продолжали прибывать Сторожуки из Драгобыча, Борислава, окрестных селений. Кто на собственных машинах, кто рейсовым автобусом. Орысины дедушка с бабушкой так и не приехали: видать, старик действительно захворал.

Больше всех забот было у Василины Ничипоровны, председателя местного колхоза «Червоный прапор». Её районное начальство, узнав, что колхоз посетит канадская туристка, дало указание «показать товар лицом», то есть не осрамиться перед заграницей. К тому же колхозный голова приходилась тёте Михайлине троюродной племянницей. Вообще-то по части встречи зарубежных гостей опыт у Василины Ничипоровны имелся. Но одно дело официальная делегация, а другое — родственница. Как её принять? У кого поместить? На это в Криницах претендовало не менее десяти семейств. Обижать никого не хотелось. Но ведь тётя Михайлина одна! Пришлось выбирать, кто ей ближе по родству. Таким являлся местный бригадир механизаторов Гринь Петрович Сторожук, сын единокровного брата гостьи.