Агасфер. Чужое лицо - Вячеслав Каликинский Страница 40

– Боюсь, что вы меня не совсем поняли, барон. В идеале, вашей супруге вообще бы лучше не знать о вашей принадлежности к разведке. Но не мыслите, даже со временем, сделать из нее помощницу! Женевская конвенция и понятие комбатантства ^[41], поверьте, не имеют к нашим шпионским играм никакого отношения! В случае разоблачения, барон, вас ждут пытки. Такие же пытки ждут и Настеньку – если противник будет уверен в том, что она причастна к РО. Другое дело – просто жена, которая варила суп, гладила сорочки и понятия не имела о том, кем на самом деле является ее супруг! Тогда у нее есть шанс умереть без мучений!

Агасфер накрепко запомнил эти слова Лаврова. И позднее, в Иркутске, много раз ласково, но достаточно твердо пресекал все попытки Настеньки предложить свою помощь.

…Дойдя до места, где тропинка раздваивалась и куда уже доносились стойкие запахи из китайской слободки, Агасфер взял супругу под руку и повлек ее в сторону виднеющейся гостиницы.

– Милая, ты же не хочешь навсегда потерять чувствительность носа и всю оставшуюся жизнь только и делать, что искать различные ароматизаторы? Если уж из этой слободки воняет, пардон, за двести сажен, то что творится на ее улицах? Давай-ка, дружок, хотя бы ради нашего наследника, пойдем в гостиницу. Ты останешься там, а я оденусь во что-нибудь поплоше, что потом не жалко будет сжечь, и схожу туда сам!

Настенька покрутила носиком, нашла предложение супруга весьма резонным и без сопротивления дала отвести себя в гостиницу.

⁂

Через четверть часа, переодевшись в охотничий костюм и заблаговременно открутив боковые накладки у браунинга, Агасфер быстрым шагом направился к китайской слободке. У ее периферии путник был встречен оравой ребятни самого разного возраста – от ползающих на четвереньках младенцев до крепеньких подростков с внушительными тесаками, заткнутыми за пояса. Агасфера дергали за рукава и все доступные части тела, протягивали грязные ладошки. Вытащив двугривенный, Агасфер громко произнес:

– Мастер Сен! Мне нужен мастер Сен-Маленький!

Прикрикнув на конкурентов, один из подростков сделал приглашающий жест и скользнул в лабиринт, который трудно было назвать даже переулками: в узких проходах-ущельях, заваленных мусором и нечистотами, могла пройти разве что не слишком широкая тачка.

К счастью, идти оказалось недалеко. После пятого или шестого поворота подросток-провожатый остановился и широко распахнул перед Агасфером то ли дверь, то ли садовую калитку, поклонился и протянул руку за вознаграждением. Получив двугривенный, он так быстро исчез, что Агасфер готов был поверить в возможность дематерилизации. Помедлив, он, пригнувшись, вошел в темную комнату с единственным окном, под которым за низким столиком трудился хозяин.

– Господин Сен? – на всякий случай поинтересовался Агасфер.

– Да, это тот самый Сен-Маленький, которого вы разыскиваете, господин Бергман! Боюсь только, что к слову «господин» он непривычен! Присаживайтесь, господин Бергман! Рад с вами познакомиться!

Резко обернувшись при звуке низкого и не лишенного приятности голоса, Агасфер различил в комнате еще один столик, за которым сидел внушительного вида азиат с выбритым лбом и длинной косицей. Однако, несмотря на китайскую внешность, Агасфер по произношению незнакомца сразу определил, что тот был японцем ^[42].

Постепенно глаза Агасфера привыкли к полумраку. Он уже успел убедиться, что европейской мебели в комнате нет, а садиться на низенькую скамеечку или подушки он не желал. Во-первых, это было некомфортно. А самое главное, его старый знакомец по Иркутску, Косаидзи, как-то в порыве откровенности посоветовал ему в незнакомом японском доме не садиться слишком низко: в случае неожиданной стычки европейцу требуется больше времени для того, чтобы занять оборонительную позицию.

– Добрый день, – наконец, ответил Агасфер. – Распорядитесь, пожалуйста, чтобы мне подали обычный стул или европейский табурет!

Японец наклонил голову и негромко произнес несколько слов. Тотчас откуда-то из темного проема соседнего помещения вышел еще один азиат со стулом в руках и с револьвером, заткнутым за пояс халата. М-да, похоже, это гнездо хунгузов…

Агасфер бросил быстрый взгляд на мастера под окном. Если швырнуть в него стул, можно, пожалуй, попытаться выпрыгнуть в окно…

Словно подслушав его мысли, японец рассмеялся:

– Вам не стоит беспокоиться за свою жизнь! – Он снова поклонился, не вставая с подушек. – Вас пригласили просто поговорить. Пока поговорить…

– Понятно. Значит, господин Даттан работает на вас? Кстати, вы не назвали своего имени, дружище! Я не так давно изучаю японский язык и традиции, но все же успел узнать, что не назвать свое имя в аналогичных обстоятельствах считается у японцев невежливым.

– Мое имя Танака. Коити Танака, с вашего позволения, – привстал японец. – Что же касается господина Даттана, то он, к сожалению, не относится к числу моих друзей. Он просто давно живет во Владивостоке. Намерен жить здесь и дальше – для этого не стоит ссориться, тем более ради пустячной просьбы старого знакомого! К тому же господин Даттан получил необходимые заверения в том, что нынче с вами не случится ничего дурного. Желаете выпить чашечку хорошего чая, господин Бергман?

– Желаю, – подумав, согласился Агасфер. – Господин Танака, вы только что обмолвились, что мне пока ничего не угрожает.

– Я искренне надеюсь, что ваш скорый и неожиданный отъезд из Иркутска имеет под собой серьезные основания. Будем откровенны, господин Бергман, в конце концов, вы давали господину Косаидзи некое письменное обязательство о сотрудничестве…

– Там не было пункта о том, что я буду ставить японскую сторону в известность о всех своих перемещениях, господин Танака! Я получил приказ от своего начальства немедленно выезжать, и я выехал.

Две молоденькие девчушки-китаянки внесли в комнату подносы с чайными принадлежностями и опустились на коленях рядом с мужчинами.

– А долг вежливости, господин Бергман? – живо возразил японец. – И уж, если говорить откровенно, просто долг? У господина Косаидзи сохранилось несколько ваших расписок в получении некоторых сумм…

– У русских есть поговорка: попрекнуть благодеянием – значит оскорбить, господин Танака! – резко бросил Агасфер. – Господина Косаидзи интересовали некоторые офицеры в штабе командующего – и он получил от меня информацию о них. О каком долге вы говорите, любезный?

– Насколько я знаю, ни один из этих рекомендованных вами офицеров не согласился работать на великую Японию, – возразил Танака. – Более того: кое-кто из них получил после вашего отъезда новые назначения и обязанности, совершенно нам не интересные! А один из офицеров и вовсе арестован военными властями.