Праздник Святой Смерти - Ирина Лобусова Страница 40

Ночь с 20 на 21 мая 1941 года

— Ее допрашивали, — Бершадов глубоко затянулся папиросой и выдохнул густое облако табачного дыма, — ее допрашивали. Это пустая идея. Ничего.

Крестовская тоже курила папиросу за папиросой, короткими затяжками, стараясь, чтобы не сильно дрожали пальцы. В последние дни ее нервировало абсолютно всё: тупик в делах, издевательство Сидорова, готовившегося отдать ханыгу-уголовника под суд, архивные дела, которые продолжал подкидывать ей Бершадов, несмотря на проводимое ею расследование… Да и все остальное тоже.

Зина прекрасно понимала, что нервное раздражение, это неприятное, упадническое состояние было вызвано усталостью. А также — неопределенностью ее положения, ведь даже если она поймает настоящего убийцу, существует слишком большая вероятность, что все это сойдет ему с рук.

Бершадов, тем не менее, всячески поощрял ее продолжать расследование и вовсю помогал, когда она решилась пойти на уловки. Это было нарушением закона — они оба об этом знали. Но какой смысл был во всем этом, если Зина так ничего и не добилась, и ничего не узнала?

Все это сильно портило ей настроение. Крестовская не привыкла отступать. Иногда ей казалось, что именно про нее придумали пословицу: «Вижу цель, не вижу препятствий». Но в этом случае препятствия были, да еще какие! И Зина не знала, как их обойти. А тормозить было не в ее правилах.

— Кто допрашивал? — Крестовская снова выдохнула дым. — Игорь Барг?

Никогда прежде она не вкладывала столько злой иронии в два слова, и ни за что на свете не поверила бы в то, что сумеет это сделать! А между тем — сделала, да еще как.

— Не только, — Бершадов едва усмехнулся, прекрасно понимая ее состояние, — Игорь Барг тоже. И я.

— Ты допрашивал? — удивилась Зина.

Такой информации у нее не было. Вот уже четыре дня цыганка Аза, задержанная на Привозе, находилась в подвалах Главного следственного управления НКВД. Одна в камере, фигурируя совсем не по уголовному делу.

Крестовская присутствовала на самом первом допросе, сразу после задержания. Цыганка хамила, скандалила, вела себя нагло, и у Зины не получилось ее допросить. Наверное, потому что она не умела проводить допросы и не сумела бы разговорить даже мямлю, с готовностью идущего на сотрудничество со следствием. Что уж говорить о таком сложном случае, как эта цыганка!

— А чему ты удивляешься? — пожал плечами Бершадов. — Я хочу тебе помочь. Но и мне, с моим опытом, уже ясно, что это тяжелая история. Она не заговорит.

— Не заговорит, — согласилась Зина, взяв новую папиросу из лежащей на столе пачки. И для чего-то уставилась в окно.

Там, в распахнутом ночном окне, под ярким уличным фонарем на ветру дрожала тоненькая зеленая веточка. И эта мирная картина совсем не вязалась с их разговором, в котором не было ничего мирного и спокойного.

Они сидели в кабинете Бершадова. Было уже около 11 вечера, но оба не спешили идти домой. Весь вечер Зина мучилась над этим делом — до тех пор, пока не составила план. На это у нее ушло несколько часов. А когда составила, решила сразу отправиться к Бершадову.

Позднее время не было помехой. В последние дни Григорий уходил из управления очень поздно, иногда даже ночевал в своем кабинете, на работе. Поэтому в девять вечера застать на работе Бершадова можно было всегда.

Но сразу попасть к нему в кабинет не удалось, он был внизу, в подвалах, на каком-то очень важном допросе. Без специально выписанного пропуска Зину никто не пропустил бы в подвал. Поэтому пришлось ждать, пока Бершадов появится в своем кабинете.