Девять жизней - Фрэнк Лин Страница 4

Дойдя до дороги, я огляделся. Ни одной живой души – так же безлюдно, как и в начале моего разговора с Мэри Вуд. Теперь мне нужен был только транспорт. Прежде чем ловить такси, я похлопал себя по груди, чтобы убедиться, что бумажник на месте.

Бумажника не было.

Неудивительно, что Мики Джойс с такой легкостью расстался с кейсом.

Стоя на раздолбанной обочине и ожидая, пока прояснится голова, я думал о том, из чего готовят потин. Хорош же я был, если даже не почувствовал, как он вытащил у меня бумажник. Я сам виноват, что приехал без своего помощника, Джея Андерсона. Я должен был позвонить ему, как только узнал, что найдена машина Кэт Хэдлам.

Джей Андерсон – девятнадцатилетний юноша афро-карибского происхождения, проживающий в квартале Мосс-сайд ^[3]. Его мать Ловена – медсестра, акушерка и ангел-хранитель всех страждущих в окрестностях, и я многим ей обязан. Несколько лет назад она помогла мне не сойти с ума, когда умерла моя жена Эленки, чернокожая студентка медицинского института. Работать с Джеем непросто, он очень любит поспать и страшно обидчив, но кое-какую пользу все же приносит. Если бы с утра пораньше я потрудился вытащить его из постели, мы приехали бы сюда на моей машине и он стерег бы ее, пока я разговаривал с Мики.

Можно было бы найти способ позвонить ему и теперь, но пока он сюда доберется, мои деньги и их новый владелец будут уже очень далеко. Конечно, для воротил шоу-бизнеса вроде Кэт Хэдлам потеря новой «мазды» – сущий пустяк, но пропади я пропадом, если отдам за здорово живешь свой бумажник нахалу, который сидит в теплом фургоне в сотне ярдов от меня. Это была моя последняя мысль перед тем, как потин отключил мои мозги.

Я рухнул на землю лицом вниз, по-прежнему крепко сжимая в руках портфель Кэт Хэдлам. Никакой боли я не почувствовал. Потом, вспоминая этот инцидент, я понял, почему у любителей потина такие плоские лица.

Очнулся я в каком-то теплом и светлом помещении. Двигаться не хотелось. Сознание то возвращалось ко мне, то снова уплывало, как волна в плохом радиоприемнике. Я смутно чувствовал, что кто-то пытается влить мне в рот кофе, что я лежу в трейлере и в окна пробивается дневной свет. Голова раскалывалась. Когда я закрывал глаза, на сетчатке отпечатывались очертания окон. Я попытался сесть и тут же об этом пожалел: шею мою словно заменили ленточкой. Я громко застонал.

Мэри – а это был ее трейлер – варила кофе. Она сняла свою многослойную экипировку и в новом зеленом костюме «Адидас» выглядела вполне презентабельно. Фигура ее была далеко не бесформенной.

– Какой сегодня день? – прохрипел я.

– Среда? – так же вопросительно ответила она, словно стоило мне захотеть, на календаре оказался бы четверг или пятница. – Час дня. Вы были в полной отключке и проспали три часа. Мне пришлось взять вас к себе. Мой кузен, мерзавец, угостил вас отравой. Наверное, вы хотите уехать? Я раздобыла ваш бумажник.

Она раздвинула занавески, и свет больно ударил мне в глаза. Я зажмурился.

– Вы будете приходить в себя несколько дней, – утешила она меня. – Но вы ведь крепкий парень, почти такой же здоровый, как Мики. Я чуть не надорвалась, пока тащила вас сюда, и ни один из этих паразитов мне не помог. Вам надо будет как следует пропотеть. А вот и ваша машина. – Она показала на маленькое окошко, и я увидел, что через кочки медленно переваливается мой красный «ниссан-блуберд». К моему ужасу, за рулем его сидела Делиз Делани.

– Я нашла номер телефона у вас в бумажнике, – объяснила Мэри. – Женщина, которая сняла трубку, говорила не слишком-то вежливо, особенно когда я ей сказала, что вы в отключке.

Она сунула мне в руки бумажник. Деньги отсутствовали, но кредитные карточки и чековые книжки были на месте. Ботинки были на мне, и купюры, которые я засунул в тонкие мокасины в качестве теплоизоляции, оставались там: триста фунтов от вознаграждения Хэдлам в правом и все мои сбережения на Рождество, то есть чуть больше, в левом. Наверное, мне все же удастся задобрить своих квартирных кредиторов – мисс Эттли и «Полар Билдинг Сосайети».

Когда я пришел в себя в следующий раз, вокруг меня суетился Джей, а Делиз пересчитывала мои деньги и обменивалась какими-то репликами с Мэри. Я не разбирал слов, только слышал, что она говорит что-то очень резкое.

Делиз Делани – моя секретарша и любовница. Вместе с матерью Джея Ловеной она приняла активное участие в спасений меня от бутылки в тяжелый период. Делиз – настоящая красавица. Молодая, атлетически сложенная, она может очаровать кого угодно. Смешение ирландской и ямайской крови придало ее коже чудесный медово-бронзовый отлив. Я могу любоваться ею целыми днями, но сейчас она бросала в мою сторону весьма неласковые взгляды. Я почти видел электрические искры в ее волнистых темно-каштановых волосах. Под мышкой она держала портфель Кэт Хэдлам.

Вместе с Джеем они выволокли меня из трейлера и усадили в машину. Забота о моем здоровье не помешала Джею врубить свою любимую музыку – рагги. Я не понимал, зачем ему нужно превращать автомобиль в адскую машину, но протестовать не было сил. Возвращение в Центральный Манчестер совершалось под грохот тяжелого рока и с вынужденными остановками, во время которых я расставался с содержимым своего желудка.

Отвратительный химический привкус пронзал мои вкусовые луковицы как нож. Я был слишком слаб, чтобы что-нибудь объяснить Делиз, хотя не мог не чувствовать флюидов ее негодования.

Вернувшись в «Пимпернел инвестигейшнз», я проглотил энное количество чашек кофе и походил взад-вперед по коридору, опираясь на плечо Джея. Через час части моего тела, расположенные ниже ушей, вновь обрели чувствительность. Вскоре я заметил, во что одет Джей.

Страсть моего помощника к нарядам составляла один из его недостатков, над которыми мы с Делиз упорно работали. Когда-то этот парень был готов начать карьеру наркоторговца только для того, чтобы купить пару модных кроссовок. Я надеялся, что этот эпизод остался в невозвратном прошлом, однако частичное реформирование взглядов Джея отнюдь не означало, что он склонился к нормальному образу жизни.

Сегодня на нем была темная клетчатая бандана, завязанная сзади узлом, на пиратский манер, золотая серьга в правом ухе и массивные кольца на шести пальцах. Завершала ансамбль коричневая замшевая куртка, черные джинсы и мокасины «Тимберланд». Все вместе стоило не меньше нескольких сотен.

– Кому ты теперь подражаешь, Джей? – проскрипел я, разглядев его наряд.

Звук моего голоса привлек Делиз. Я понял, что глухой шум, доносившийся до меня уже довольно давно, – это звук работающего ксерокса. Делиз появилась в дверном проеме.

– Не приставай к нему, Дейв Кьюнан. Объясняться должен ты. Как ты умудрился оказаться в таком состоянии в такое время дня? Поехал забирать угнанную машину – а через два часа я нахожу тебя без штанов у какой-то грязной цыганки!

Делиз закончила свой монолог на такой высокой ноте, что для ответа мне потребовалось все мое красноречие. Я рассказал о событиях в кочевом городке, особо подчеркнув, как ловко сумел сберечь остатки наших финансов. Я должен был дать ей понять, что не напивался специально: Делиз частенько напоминает мне, что спасение меня от алкоголизма было одноразовым благодеянием и повторять этот подвиг она не собирается. Как только ей покажется, что я опять начал пить, она простится со мной навсегда.