Пока телефон не зазвонил - Оксана Обухова Страница 4

Дома, приболевшая мама попросила согреть ей молока, Гущин отвернулся на чуть-чуть и вскипевшее молоко залило всю плиту. Пока Стас, обжигаясь о конфорку, суматошно собирал губкой молочную пену, обиженная невниманием Заноза не утерпела и сделала крохотную лужицу в прихожей, чего с ней не случалось много-много лет!

К полуночи, разобравшись с неурядицами, измученный Гущин лег в постель, выпрямился и, глядя в потолок, попытался найти отправную точку, с которой все пошло наперекосяк. Шаг за шагом Стас отматывал назад весь день, припоминал последовательность встреч и разговоров… Добрался до беседы с одним из свидетелей, что вместе с коллегами обнаружил тело незнакомца на пожарной лестнице…

Есть! Стас упустил в разговоре крохотную ремарку, пояснение, которого незнакомый с покойным человек дать не мог.

Позже подозрение Гущина подтвердилось. И после этого случая следователь стал с исследовательским любопытством относится к череде любых нелепостей. Случайностей в истории с задержанием Идрисова набралось такое множество, что лежа в больнице с подвешенной вверх загипсованной ногой, Стас размышлял о них и день и ночь. И через какое-то время — возможно, от скуки и ничегонеделанья, — в нем появилась твердая уверенность: череда событий не закончена. Ранение не итог, а фундамент для развития, чего-то еще более существенного.

И если, не дай Бог, набор критической массы происходит в геометрической прогрессии, то вскоре ситуация приобретет катастрофическую форму.

Скука и ничегонеделанье вообще не действуют на психику укрепляюще и позитивно.

* * *

Август обещал стать жарким. Июль уже отметился рекордными температурами. Гущин выходил на променад лишь ранним утром или поздним вечером — врачи обязали его разрабатывать коленный сустав, который к счастью удалось спасти от протезирования. Колено ныло и поскрипывало, Гущин, опираясь на трость, наматывал круги по скверу. Зойка Маргаритовна пролонгированные прогулки чрезвычайно одобряла и вела себя примерно, не заставляя хромоногого хозяина разыскивать ее по окрестным кустам и близлежащим помойкам. Благовоспитанная, чинная Заноза вышагивала рядом, изредка отвлекаясь на обнюхивание со знакомыми собаками. Однажды облаяла и погоняла обнаглевшую ворону, что засиделась на газоне, но вернулась к хозяину, едва тот свистнул.

Гущин тяжело добрел до лавочки, опустился на нее, подзывая Зойку. Сегодня днем майору позвонил непосредственный начальник подполковник Коростылев, предупредил, что подъедет и предложил встретиться в сквере. Мол, хорошо бы отдохнуть от кондиционированного воздуха кабинета и салона автомобиля.

Подумав о начальнике, Стас автоматически потянулся к карману, в котором раньше лежали бы сигареты… Но вовремя опомнился: стерильный больничный режим быстро отучил майора от пагубной привычки. Но достаточно было лишь вскользь подумать о работе и начальнике, как руки снова потянулись к сигаретам.

Стас усмехнулся, поглядел направо и увидел, что по аллее бодро шагает Анатолий Николаевич. Невысокий, крепенький с наметившимся брюшком и залысинами, он на ходу снимал поднадоевший за день пиджак. Раздеваться было не очень удобно, под мышкой подполковник удерживал кожаную папку. Подцепив пальцем пиджак за вешалку, Николаевич перекинул его через плечо и крикнул хорошо знакомой Зойке.

Заноза Маргаритовна замерла, подергала носом… и опознав персону, стремглав помчалась к подполковнику. Коростылев улыбнулся во всю ширь: уши собаченции развивались рыжими флажками, кривые лапки цокали когтями по асфальту, прут хвостика выражал радость от встречи, вращаясь словно вентилятор.

В общем, так получилось, что вначале подполковник поздоровался с собакой. Попутно извинился:

— Прости, Маргаритовна, зарапортовался, ничего вкусненького тебе не захватил. — И уже потом обратился к привстающему с лавочки коллеге: — Сиди, сиди, Стас! Здорово. Как дела? Как здоровье?

Мужчины обменялись рукопожатием, Гущин одним словом ответил сразу на два вопроса:

— Нормально. Как вы там?

— Штатно, — так же коротко определился подполковник. Сел. Пристроил папку на колени, глубоко вздохнул и замолчал, утирая широкий лоб ладонью.

Гущин напрягся. Он слишком хорошо знал своего начальника, чтоб сделать вывод: Коростылев приехал не с визитом вежливости, а по необходимости, причем, пожалуй, неприятной. Патрон уже не раз навещал майора — и в больнице был, и дома, — и каждый раз пытался хоть как развеселить раненого сослуживца, рассказывая уморительные случаи из недавнего, делился новостями. Сейчас — молчал и щеки надувал.

Подтверждая догадку Стаса, начальник набрал в грудь воздуха и, состроив якобы веселую улыбку, неловко брякнул:

— Не ошизел еще от безделья-то? А?

«Приехали», — подумал Гущин. Грубоватыми шутками шеф обычно маскировал сильнейшее волнение.

— Николаич, — замирая сердцем, проговорил майор, — меня это… что… списать решили? В архив… или сразу на пенсию? По инвалидности.

Патрон взмахнул обеими руками:

— Окстись, Гущин! Какой — «списать»?! Лучшего сыщика эпохи, в тридцать семь лет… Скажешь тоже.

Коростылев протестовал излишне рьяно, и у Гущина появилось ощущение, что под диафрагмой появились мыши — карабкаются по внутренностям и щекочут душу лапками.

О том, что его могут отправить в отставку по состоянию здоровья, Стас подозревал уже давно. И сейчас опасался, что шеф-приятель именно потому и предложил побеседовать на улице, чтобы позволить Стасу достойно принять новость и не волновать скукоженной физиономией впечатлительную маму. Успел опомниться до возвращения домой.

Заметив, как скис майор, подполковник сочувственно крякнул, раскрыл замок на кожаной папке и, копошась в бумагах, пробурчал:

— Я, Стас, к тебе по делу. Где же это тут у меня… Ах, вот. На, посмотри.

Когда Гущин брал пластиковую обложку с какими-то документами, руки у него слегка подрагивали. Коростылев скривился:

— Да ладно тебе, Станислав Петрович… Пока я в силе, никто тебя не спишет. Обещаю.

Станислав кивнул, раскрыл папку и сразу же увидел в ней фотографии с места преступления. Крупный план лица мертвой девушки с мокрыми светлыми волосами, несколько снимков знакомого речного берега с лежащей на зеленой траве фигуркой в бежевом платье. Еще одним крупным планом криминалист сделал акцент на одежде покойницы: подол платья в стиле милитари — с карманами и погончиками, был обрезан полукругом.

Разглядывая фотографии, Гущин пробормотал:

— Еще одна «русалка», да?… Новый эпизод по Водяному? — Посмотрел на подполковника. — Какой уже по счету?

Коростылев, играя скулами, ответил:

— Восьмой. И опять у той же плотины. Эта «русалка» вторая за лето, Стас. Первую, правда, выловили в другом ручье за пятнадцать километров от заводи, но круг — сужается. Раньше Водяной «работал» по большому радиусу, сейчас… обнаглел. Определился. Пять девушек из восьми найдены в одном месте.