Дело рыжего киллера - Михаил Карчик Страница 4

А Керимбаева брать уже давно пора: того и гляди, выскочит под автоматы. Хорошо еще, что командиры догадались солдат в оцеплении не мучить, заменили их офицерами, да прапорщиками. Этим тоже несладко. Как начнут понаехавшие московские генералы искать виноватых — никому не поздоровится. Вон, Тишко. Хотя и «кусок», а целый институт закончил. Голова. Да и земляк к тому же. Кстати, и в спарринге работает неплохо, правда не любит с ним Алексей стоять: все время, как врага личного пробует ударить. Алексей как-то предупреждал: «Ты сегодня поаккуратней, а то у меня ребра после вчерашней тренировки побаливают». Так Тишко, словно случайно, такой цуки влепил, что в глазах потемнело, а после: «Извините, нечаянно».

Конечно, нечаянно. Он каждый день тренируется. И в каптерке своей, и вечером. А ты тут мотайся по всяким Тмутараканскам, меняя до пятнадцати городов в месяц — какие уж тренировки! Но вообще-то Тишко парень что надо: вон, хоть мороз, а сам вызвался: «Что же другим мерзнуть? А мы — люди привычные»…

Не выдержал командир соединения, за свои тридцать лет военной службы насмотревшийся всякого, получивший от солдат уважительное прозвище «Батя», но еще не успевший примерить заказанные генеральские погоны. Сняв с седой головы папаху он шагнул с спуску в блиндаж:

— Сынок, скажи, кто тебя обидел? И опусти автомат, подожди стрелять. Давай, пройдем в тепло, поговорим. Слово даю: поговорим.

А Керимбаев заладил свое:

— Отэц хочу. Суда. Стрэлят буду.

Нертов понял: сейчас или никогда. Если он сумеет подойти к Бате, то с того места можно успеть. Обязательно успеть. Резко вперед. Только не с мая-гери, а просто вперед. Главное, автомат в сторону бруствера отбить, а там уж все просто.

Алексей решительно шагнул в сторону окопчика, пытаясь встать к Керимбаеву ближе, чем стоял Батя:

— Ты меня знаешь. Я исполняю обязанности военного прокурора. Мне наплевать, кто тебя обидел — «дедушки» или офицеры…

Керимбаев замотал головой:

— Ныкто не обидэл. Стрэлят буду.

— Если будешь — я посажу командира, — Алексей ткнул пальцем в сторону Бати, — Немедленно. Он под трибунал пойдет. Он такой же, как твой отец. Его дети останутся одни. Вызываю караул и сажаю твоего командира. Ты это хочешь?

— Нэт. Нэ надо. Он нэ виноват.

— А не виноват, так автомат убери в сторону, а то выстрелишь случайно. Тебе Батю не жалко?..

Полковник, видимо поняв игру Нертова, сокрушенно кивал головой, приговаривая:

— Да-да, сынок, убери. Прокурор меня посадит. Дети без отца…

Керимбаев пробормотал:

— Тогда в себя, — и уже громче, поворачивая автомат дулом вверх, — стрэлят буду. Стрэляю.

«Нет!» Алексея слилось к сухим выстрелом, раздавшимся откуда-то сзади и лязганьем затвора, выплюнувшего гильзу. Голова Керимбаева дернулась, он стал медленно валиться в темноту блиндажа. Между глаз чернело маленькое темное пятнышко. Будто грязь.

Обернувшись, Алексей увидел Тишко, деловито ставящего свой автомат на предохранитель:

— Сейчас бы выстрелил. Но, слава богу, успел…

Нертов уже понял, что Керимбаева допросить не придется никогда. Допросить, чтобы сразу же арестовать, отзвониться шефу и в Москву, а ночью, когда удастся хоть немного отогреться в просторной квартире, приспособленной вояками под этакую индивидуальную гостиницу, проклиная все на свете, запоздало красиво выстукать на машинке: «…руководствуясь ст. ст. 108, 112, 119 УПК РСФСР, — постановил: возбудить уголовное дело в отношении рядового Керимбаева Нурмагомеда Нишановича по признакам преступлений, предусмотренных ст. ст. 102, п.п. «в», «з», 255, п. «а» УК РСФСР»…

— Вы зачем стреляли?

— Так у него же патрон в патроннике был. Пока вы со своими разговорами, так он положил бы и вас, и других. Я действовал, как положено, — Тишко стоял спокойно, будто только что успешно выполнил поставленную задачу, — а он, сволочь, двоих положил. Что теперь матерям говорить?..

— Отвечайте, кто дал право стрелять?!..

Забегали, засуетились отцы командиры.

— Назад! Не затаптывать место происшествия! — Крикнул Нертов. — Всем отойти назад…

— Носилки. Нужны носилки! Где начмед?

— Товарищ полковник, дайте, пожалуйста команду, чтобы все отошли…

— А где у него второй магазин?..

— Назад, отойдите все назад…

— Кто доложил в Москву?..

— Да насрать сейчас на ваш обед…

— А этот, Керимбаев… никогда бы не подумал…

— Начмеда позовите кто-нибудь!..

— Тишко, никуда не уходить. Дайте мне оружие. Не трогайте магазин!..

— Вы скотина, товарищ капитан. Скотина! Куда вы смотрели, когда караул назначали?..

— Федин, мать твою! Быстро за начальником штаба!..

— Тишко хорош: еще один труп в части.

— А что оставалось делать. Точно, командира с прокурором застрелил бы…

— Назад! Отойдите все назад…

* * *

…Следствие по делу Керимбаева, казалось, не подойдет к концу. Вот уже и шеф, примчавшийся в Дивномайск первым же возможным поездом, отправился обратно, успев надавать кучу ценных указаний; прибыл очередной московский генерал, слабо пытающийся между теплыми баньками, живо организованными отцами-командирами, выяснить что-нибудь этакое для доклада: «Причины выявлены»; отсидел на «губе» бывший сержант, с которым Нертов бегал по Территории; объявлено неполное служебное соответствие начкару: «Меры приняты»…

Только какие тут, к черту меры, если мотив действий Керимбаева толком непонятен?

— Чего тут непонятного, Леша? — Вопрошал зам. по тылу, а по совместительству — старший дознаватель. — Какое тебе еще заключение экспертов надо? — Явно скрытая шизофрения. Причин для беспокойства нет. Давай-ка, лучше в баньке попаримся. И, знаешь, Юрист, тебе что, работы мало? Зачем ты все время хорошим людям гадость какую-то сделать хочешь?.. Не обижайся. Поверь моему опыту — только зря время теряешь…

Время… Может, Алексей, действительно, зря его терял, но уж больно много неясностей в деле выходило, а тут еще этот танк…

* * *

Неясности проявились уже в день смерти Керимбаева: Зачем солдат, которому до «дембеля» осталось всего четыре месяца, стал стрелять? — Ведь должен же был он понимать, что бежать некуда, что вся Территория перекрывается в считанные минуты по плану «Кольцо» и выбраться с нее практически невозможно?

Если же «крыша поехала» у бедолаги — все равно должна быть причина. Во всяком случае, это утверждал «за рюмкой чая» знакомый эксперт-психиатр:

— Ты только учти, тебе это в заключении никто не даст… чужая душа — потемки… Набросаешь бумаг… письма плохие из дома были… сослуживцы про твоего Быр-бы-баева вспомнят, что мрачный он стал в последнее время… уединялся без причин, говорил нев-вразумительно… Он же, чурка, говорить все равно не умеет… Наливай… А заключение мы дадим…. Только фигня все это. Без причины все равно не бывает…