Ударь по больному месту - Джеймс Хедли Чейз Страница 4

– Если ее не станет, то ее личный капитал перестанет существовать и вольется в общий капитал.

– Какова же сумма этого общего наследства?

– Видите ли, мистер Торнсен был одним из богатейших людей в мире. Я затрудняюсь назвать общую цифру.

– Деньги мужа унаследовала миссис Торнсен, и в случае смерти дочери все, по-видимому, перейдет к ней?

– Да, других наследников нет.

– Но ведь есть еще сын?!

Акленд кисло улыбнулся.

– Да, Терренс Торнсен, но он был лишен наследства, когда ушел из дому два года назад. Сейчас у него нет никаких прав на него.

– И больше претендентов нет?

Мистер Акленд поерзал в кресле, словно мои вопросы начали надоедать ему.

– Только небольшие дарственные. Например, мистер Торнсен завещал некоторую сумму своему дворецкому, Смедли. Сразу же после смерти хозяина Смедли получил пять тысяч долларов.

– Вы полагаете, мистер Акленд, что эти десять тысяч долларов, которые она ежемесячно снимает со счета, указывают на шантаж?

Акленд сложил кончики пальцев обеих рук. Теперь он вдруг стал очень похож на епископа.

– Мистер Уоллес, я уже тридцать пять лет занимаюсь финансовыми делами. Мисс Торнсен сейчас двадцать четыре года, и, как мне кажется, она вполне нормальна. Она имеет право делать со своими деньгами все, что ей заблагорассудится. Но мы с Генри Торнсеном были большими друзьями и полностью доверяли друг другу. Я ему обещал, что, если с ним что-нибудь случится, я не спущу глаз с Анджелы, когда она вступит в права наследства. С миссис Торнсен мы также очень большие друзья, и она полагается на меня в финансовых делах, а также, в случае необходимости, обращается за помощью. При сложившихся обстоятельствах я вначале не решался сообщить ей об этих странных ежемесячных изъятиях. Мне казалось это неэтичным. Я молчал десять месяцев, но так как это продолжается, счел своим долгом сообщить миссис Торнсен об этом и не исключил возможность шантажа.

– Мне понятна ваша позиция, мистер Акленд.

– То, что я вам сказал, мистер Уоллес, не подлежит разглашению. Это вам понятно?

– Безусловно. Теперь, мистер Акленд, мне нужно знать мисс Торнсен в лицо. Ее мать предупредила меня, чтобы я ни в коем случае не приближался к девушке. Как мне увидеть ее?

– Нет ничего проще. Завтра она наверняка придет за деньгами. Я постараюсь устроить так, чтобы вы видели ее приход и уход. Остальное будет зависеть от вас.

– Отлично. В какое время я должен быть здесь?

– Обычно она приходит в десять. Приходите в 9.45 и ждите в вестибюле. Мисс Керч подаст вам знак, когда она появится. – Из телефонного аппарата, стоявшего перед мистером Аклендом, раздался мягкий зуммер. Вся его очаровательность мгновенно испарилась, и лицо приняло то выражение, которое и должно было быть, – хищного, жестокого банкира. Он снял трубку, кивнул и произнес: – Через три минуты, мисс Керч. – Затем, взглянув на меня, сказал: – Извините, мистер Уоллес. Больше не могу уделить вам ни минуты. Если у вас есть еще что-нибудь…

Не дожидаясь окончания фразы, я поднялся.

– Возможно, мне нужно будет поговорить с вами еще раз, мистер Акленд. Сейчас же не смею вас задерживать. Завтра я буду здесь в 9.45.

– Пожалуйста. – Он поднялся и протянул мне твердую, но влажную руку. – Не сомневаюсь, что вы сможете разрешить эту маленькую проблему. Я столько наслышан о вашем агентстве.

Садясь в машину, я подумал о завтрашнем утре. Мне не терпелось увидеть Анджелу Торнсен.

Гленда Кэрри внимательно слушала мой рапорт, иногда позволяя себе делать некоторые замечания.

– Миссис Торнсен хочет, чтобы все было сделано быстро. Она упомянула о нашем высоком гонораре, – закончил я.

– Все они так говорят, но неизменно приходят к нам, – заметила Гленда с ироничной улыбкой. – С чего же ты намерен начать?

– Пойти завтра в банк, сесть на хвост Анджеле, проследить, куда она денет деньги, и, если повезет, сделать общую фотографию. Кстати, Билл уже пытается выудить что-нибудь о Торнсене из газетных публикаций.

– Хорошо, начинайте с этого. – И она сняла трубку телефона.

Билла я застал в нашей комнате за пишущей машинкой и передал ему слово в слово свои беседы с миссис Торнсен и мистером Аклендом.

– Вот пока и все, – подвел я черту. – Меня лишь удивляет, почему миссис Торнсен, которая не проявляла ни малейшего интереса к жизни своей дочери, а та, в свою очередь, нисколько не интересовалась жизнью матери, теперь тратит большие деньги и обращается к нам за помощью, подозревая вымогательство. Почему? Что-то в этом есть, что беспокоит меня.

– По-моему, Дирк, это не наше дело. Все эти «почему?» и «отчего?» миссис Торнсен нас не касаются. Нас наняли, чтобы узнать, правда ли и почему девушку шантажируют.

– А мне кажется, что это дело обещает быть очень интересным. Не могу дождаться встречи с Анджелой. Это надо сделать очень аккуратно, Билл. Я войду в банк и буду ожидать сигнала Акленда. Ты будешь ждать снаружи. Когда я подам тебе знак, ты поедешь впереди нее. Мы будем на машинах. Она, конечно, тоже будет на колесах. Ее нельзя потерять из виду. Она может привести нас прямо к цели.

– Хорошо, Дирк. Нет ничего проще.

– Ну а что удалось раздобыть тебе?

– Есть кое-что интересное. Я провел утро в «Геральде», пролистал подшивки за прошлые годы и многое выудил о Торнсене. Он был важной птицей. Был главным партнером маклерской фирмы «Торнсен и Чартерис», главной в городе. У них есть отделение в Нью-Йорке, но основная деятельность ведется здесь. У Торнсена был собачий нюх на биржевую конъюнктуру. Он безошибочно угадывал, когда купить акции и облигации, а когда продать. Он не только помогал заработать своим клиентам, но обогащался и сам.

В возрасте тридцати пяти лет, уже сложившимся и преуспевающим биржевым маклером, он женился на Кэтлин Ливингстон, дочери Джо Ливингстона. Тот занимался бурением нефтяных скважин и как раз после свадьбы дочери потерял все свое состояние, наткнувшись на три пустые скважины. Представляешь, как повезло Кэтлин, что она заарканила Торнсена. Ее семья вскоре оказалась совсем на мели. От этого брака родились двое детей: Терренс и Анджела. Но в газетах мало что об этом говорится, но зато многое написано о том, как миссис Торнсен транжирит деньги своего мужа. Она одна из крупнейших благотворительниц. Люди толпами валят на ее знаменитые приемы.

В прошлом году в возрасте шестидесяти двух лет Торнсена нашли мертвым в его библиотеке. Он долго страдал сердечными приступами, от которых доктора лечили его последние десять лет жизни. Жил он в большом нервном напряжении, сколачивая огромные состояния для себя, а также для важнейших заправил бизнеса в городе. Ни для миссис Торнсен, ни для врачей это не было неожиданностью, и заключение о смерти не вызвало ни малейшего сомнения. Единственное, на что обратил внимание коронер Герберт Доусон, – это то, что на виске усопшего была рана, но медицинское заключение гласило, что это произошло уже после сердечного приступа, когда он, падая, ударился головой об угол своего письменного стола. Дворецкий Джош Смедли, много лет служивший в доме, засвидетельствовал, что услышал шум падающего тела и поспешил в библиотеку, но застал хозяина уже мертвым. Он зафиксировал отсутствие дыхания с помощью маленького зеркальца, которое лежало на письменном столе. Естественная смерть вызвала сочувствие к вдове и семье усопшего со стороны коронера, который, кажется, тоже дружил с миссис Торнсен. Миссис Торнсен получила наследство и теперь развлекается, как хочет. Мисс Анджела получает свои десять тысяч в месяц, а мистеру Терренсу не досталось ничего.