Бог жесток - Сергей Белавкин Страница 4

Вальку Гуляеву увезли. Вернется ли она сюда вскоре, зависело во многом от меня. В остальном же ничего не изменилось. Из распахнутого окна дома напротив однообразно ботало какое-то «техно», мужики под детским грибком мешали водку с пивом и резались в карты, старухи по-прежнему перемывали косточки своим ближним. Судьба несчастной Вальки и ее деда больше не занимала их столь остро, все наперебой трещали о «ненавистных» автовладельцах, которые сигнализацией «будят весь дом по ночам».

— Вы вот из милиции и разберитесь, — обратилась ко мне самая сухонькая и бойкая старушонка. — Никакой управы на этих шоферюг нет!

При обыске у Вальки она добровольно вызвалась быть понятой и теперь принимала меня за сотрудника. Я с готовностью пообещал, что все проблемы жильцов будут решены в рекордно короткие сроки, однако слушали меня с недоверием. А возвращаться вновь к разговору о недавней трагедии им не хотелось, в ней и так все было ясно.

Покойный, Николай Иванович Мишуков, прожил в этом доме всю жизнь и не заслужил ни одного дурного слова в свой адрес. Ну, выпивал бывало, в милицию за дебоши попадал, по женской части был слаб, и то, когда в один год жену с дочерью схоронил и этим горем был надломлен. Простительно, все как у людей. Зато работящий мужик был, пока здоровье не надорвал, вкалывая как вол на вредном производстве, да и после выхода на пенсию хиреть в четырех стенах не собирался, устроился сторожем в детский дом. Во всех этих жизненных хлопотах внучкой заниматься ему было некогда, и никто бы не осудил его, отдай он ее после трагической гибели родителей в детский дом, а не взваливай на себя такую обузу. Валька росла дикаркой, чумазой, полуголодной, с ранних лет дерзила взрослым и водилась в дурных компаниях. Но то ли школа и вышестоящие организации на это посмотрели сквозь пальцы, то ли вовсе не заметили, то ли процесс лишения опекунства был настолько трудоемким и хлопотным, но девчонка благополучно дожила до своего совершеннолетия. Тут на нее совершенно рукой махнули, дескать, делай что хошь, только чти УК. Библейские заповеди для Вальки Гуляевой оказались слишком сложны. Когда наиболее остро встал вопрос о средствах на косметику, шмотки и украшения, когда пресловутое следование моде (иначе говоря, «быть как все») стало первостепенным в ее скучной, серой, лишенной прочих интересов жизни, девица, по совету мудрых старших подружек, немного поломавшись для вида и набивания цены, начала отдаваться мужчинам за деньги. А как же без компенсации, ведь каждая такая связь — лишь мерзость, боль и унижение?! Это Валька уяснила прекрасно с тринадцати лет, когда старшие приятели пользовали ее задаром, между двумя стаканами портвейна.

Занятно, но вовсе не моральный облик девушки, а зависть к ее «легким» деньгам стала основной причиной негодования старух. Они дружно возмутились, узнав, что Валька может быть признана невиновной и отпущена на все четыре стороны. С этой минуты они узрели во мне ее сообщника и своего личного врага. Доказывать свою невиновность я не посчитал нужным и спешно ретировался.

Грязно-желтый корпус детдома виднелся сквозь переплетение оголившихся ветвей, как через прутья тюремной решетки. А я ощущал себя в шкуре убийцы, возвращающегося на место преступления.

Мне понравилась эта массивная, обитая мягкой красной кожей дверь. Не могла не понравиться и табличка на ней.

Заведующая по воспитательной работе

ГРИНЕВСКАЯ ЖАННА ОЛЕГОВНА

Звучало солидно. Внушало определенное уважение. «Если кто-то и обладает здесь информацией в полном объеме, то только она», — подумалось мне. Оповестив о своем появлении стуком, я приоткрыл дверь. Высокая стройная женщина поднялась из-за стола и вышла мне навстречу.

— Вы из милиции? — осведомилась она холодно.

— А вы ее не жалуете? — сорвалось у меня с языка.

— Извините, но ваш юмор здесь неуместен. Если вы пришли в связи… — Я уловил, как стиснулись ее кулачки и покрытые красным лаком ноготки вонзились в ладони. — Проходите, присаживайтесь, и сразу перейдем к делу.

Не подчиниться ей было сложно. Я пересек кабинет, занял строгое офисное кресло, но с делом медлил, ведь мне предстояло войти в контакт не с бездушным манекеном, а с женщиной. И здесь было на что посмотреть.

Густые каштановые волосы, точно конская грива, тяжело падали ей на плечи, на ухоженных руках поблескивали браслеты и кольца. Чертам ее лица не хватало мягкости, но ее полные губы и фиалковые глаза в другой ситуации могли выглядеть откровенно зазывающими. Даже в деловом темно-синем костюме фигура Жанны Гриневской оставалась по-женски волнующей; но что-то искусственное, ненатуральное почудилось мне во всем ее облике.

— Я представляю интересы человека, которого обвиняют в убийстве вашего сторожа, — напрямик сказал я.

На женщину мое сообщение почти не подействовало.

— Вы адвокат?

— Частный детектив. — Я поспешил протянуть свою лицензию.

Она не торопилась брать ее и тем самым поставила меня в глупое положение: я застыл перед женщиной с протянутой рукой.

— Вы действуете через агентство? — со знанием дела спросила она.

— Сам по себе. Хотя есть люди, к которым можно обратиться за рекомендациями.

— Будьте добры их контактные телефоны, — отстегнула Жанна Гриневская.

И пока она созванивалась с моими бывшими коллегами, начальниками и наиболее солидными клиентами, я обозревал кабинет. Претерпевший евроремонт, напичканный дорогой офисной мебелью и оргтехникой, он казался нереальным, как и сама Жанна Гриневская. В какой-то момент у меня мелькнула шальная мысль, что, будь в моем распоряжении такая же приемная, я бы вряд ли имел в клиентках уличную проститутку Вальку Гуляеву, носил джинсы и кожаные куртки вместо цивильных костюмов и расслаблялся при помощи бутылки водки.

Наконец женщина закончила разговаривать по телефону, но бесстрастное выражение ее лица не давало мне понять, устраивает ли ее моя компетентность.

— Кого обвиняют в убийстве Мишукова? — спросила она.

— Его внучку, — коротко ответил я.

Следующая фраза Жанны Гриневской была столь неожиданной, что мне показалось, я ослышался.

— Какая мерзость, — произнесла она. Маска безучастности улетучилась, и лицо женщины стало почти некрасивым, словно слова мои обожгли ее, доставив физическую и душевную боль. — Как дико, когда такие вещи происходят в семье, среди самых близких родственников. Я совсем не знала внучку Мишукова, но слышала, что у них были какие-то конфликты.

— Отцов и детей, точнее, дедов и внуков, — довольно мягко пояснил я. — В последнем случае найти общий язык еще труднее.

Не спеша она достала сигареты и закурила.

— Насколько я поняла, — говорила женщина задумчиво, — у вашей клиентки был мотив для совершения убийства, была возможность, а потом обнаружились и улики против нее. Тем не менее она нанимает частного детектива, чтобы доказать свою невиновность. Но неужели вы, взявшись за дело, были не в курсе, что в нем не все так гладко?