Земляничная тату - Лорен Хендерсон Страница 4

– Ну ни хрена себе! – воскликнул Лекс, выразив общее настроение несколькими точными, хотя и не особенно изящными словами. – Везет же некоторым.

– Херня! Полная херня! – казалось, Лекс продолжает развивать ту же тему, но в действительности прошло уже несколько часов, и мы давно сменили и паб, и тему. – Черт возьми, – басил он, – как ты смеешь говорить, будто мои работы не вызывают никаких эмоций? Да видела бы ты, как народ шалел, глядя на то, что я выставлял в «Черном ящике»! Да там яблоку было некуда упасть!

Я ухмыльнулась ему прямо в лицо и прокричала в ответ:

– Ну, прости! Но, честно говоря, я не считаю, что толпа мозгляков, харкающих разбавленным сиропом от кашля, способна на серьезные эмоции, разве что…

– Да какой там на хрен сироп от кашля! Это сироп из инжира! Я едва не спятил, пока раздобыл его, но народ очумел от такой фишки. Кстати, в бутылках из-под виски был чай вперемешку с выдохшимся пивом. Вместо воды – водка, а… Но в моей личной бутылочке с шартрезом был самый настоящий шартрез! Ха, все опупели от такого концепта!

– Господи, Лекс! – Я окончательно разозлилась. – Что за бред? Ты выставил в галерее бутылки со всякой дрянью, а какие-то идиоты ринулись угощаться на халяву и обнаружили, что вместо виски, воды и вина ты налил какого-то пойла, так что ли? И ты это называешь искусством?

– А как же! – не унимался Лекс. – Я ведь таким образом поставил под сомнение адекватное восприятие действительности. Разрушил стереотипы и показал, как сильно мы зависим от этикеток…

– Черт возьми, ну конечно мы зависим от этикеток! Соскреби их со всех консервов у себя дома, а потом попытайся найти печеную фасоль!

– Ладно! – проревел Лекс, перекрывая оглушительный вой музыки. – Речь о магии торговой марки! Глядя на этикетку, мы ведь на что-то рассчитываем, верно?

Я вздохнула. Очень не люблю объяснять прописные истины.

– Тогда тебе следовало выставить на стол, скажем, батарею водочных бутылок, прямо из супермаркета, «Абсолют» там, «Финляндию» или «Столи», и посмотреть, почувствуют ли люди разницу. Вот это были бы эмоции так эмоции.

Лекс озадаченно покрутил головой.

– Не-а… Это было бы…

– Что?

– Это было бы слишком практично! – проорал он. – А ты хочешь сказать, что твои вертящиеся мобили пробуждают в людях эмоции?

К тому времени я уже так наклюкалась, что меня совершенно не смущал этот дурацкий разговор.

– Не знаю! Я лишь говорю, что череда эмоций, через которую проходишь, пока полощешь рот, чтобы избавиться от вкуса тухлого сиропа и чайных опивок, и одновременно проклинаешь так называемого художника…

– Да черт возьми, не считаю я себя художником! Это просто удобный термин.

– Плевать! Более поверхностных эмоций трудно себе представить. Да когда пялишься в телевизор, глядя слащавый сериал, и то больше чувств, чем когда участвуешь в твоих дурацких хэппенингах!

– Ничего не слышу! Пошли на лестницу!

Я кивнула. Лекс начал прокладывать путь через толпу в баре. Я двинулась за его широкими плечами, обтянутыми потрепанной бежевой замшей.

До этого я успела заглянуть в танцевальный зал и поспешно ретировалась. Даже бройлерный цыпленок, оценив положение, с облегчением вернулся бы в свою клетку – наверняка там просторнее и больше свежего воздуха. И все же здесь было не так жутко, как в том ночном клубе, куда меня занесло в прошлый раз, – неподалеку от Риджент-стрит. Там каждый музыкальный отрывок длился секунд девяносто, впрочем, при полном отсутствии мелодии больше никто и не вынес бы; в паузах ди-джей свистел в свисток, а толпа отзывалась восторженным воем, прыжками и бешено размахивала руками. Простой математический подсчет показывает, что за десять минут такое повторилось шесть раз, а дольше я там и не продержалась бы.

Еще один серьезный недостаток всех ночных заведений Лондона заключается в том, что повинуясь какой-то модной причуде, происхождение которой покрыто мраком, все поголовье их посетителей таскает с собой дурацкие стеганые куртки, обвязав их вокруг пояса. Так все и отплясывают. Может, какая-нибудь звезда, типа Голди, и заявилась однажды в таком виде, но наверняка ведь быстренько избавилась от своего ватника, сдав в гардероб или другое подходящее место. Зато все остальные словно с ума посходили. Так что передвигаться в ночных клубах практически невозможно – вокруг все трясут стегаными одеялами и прыгают словно взбесившиеся кролики из рекламы батареек «Дюраселл».

– Так о чем мы говорили? Ух ты! Да тут даже орать необязательно. – Лекс сел на ступеньку и приглашающе похлопал рядом. Я шлепнулась на бетон. – Да, о чем мы говорили? – повторил он и тут же махнул рукой. – Ладно, хрен с ним. Проехали.

Он допил виски и посмотрел мне прямо в глаза. Мое бедро прижималось к его джинсовой ноге, и нельзя сказать, что прикосновение было неприятным. Я машинально опустила взгляд на башмаки Лекса и вздохнула. Ненавижу эти дурацкие говнодавы с болтающимися макаронинами шнурков. Под замшевым пиджаком у Лекса обнаружился еще один пиджачишко – джинсовый, а под ним футболка. Что ж, хоть одет в моем вкусе. Волосы у него были темные и очень короткие, наверняка завиваются, когда он их отпускает. Довершали облик Лекса смуглая кожа и большие темные глаза. В общем, примерно так выглядела бы, наверное, и я, родись мальчишкой. Только ресницы у него были длиннее, чем у меня, вот скотина!Лекс имел привычку с невинным видом хлопать густыми ресницами – такими длинными шелковистыми метелками могла бы даже Твигги [2]позавидовать. Ну и, разумеется, этот гад прекрасно сознавал свою привлекательность.

Мел и Роб уже ретировались. Причем Мел определенно не хотелось оставлять меня с Лексом наедине – за прожитые годы я научилась с полувзгляда понимать все, что касается полового влечения. Но их с Робом ждали то ли друзья, то ли подружки, то ли домашние песчаные крысы, в общем, какая-то живность их точно поджидала, так что чувство долга в этой парочке возобладало, и они убрались восвояси.

Бедро Лекса все настойчивей прижималось к моему, но ситуация мне не слишком нравилась. Впереди совместная выставка, а я не люблю гадить у себя на пороге. В общем, пора допивать пиво и топать домой. В одиночку. Мимо нас протиснулся какой-то тип, рука моя с бутылкой дернулась, и я наверняка облилась бы с ног до головы, если бы не Лекс, успевший подхватить бутылку. Его пальцы коснулись моих и задержались.

– Ура! – прохрипела я, и мы почему-то зашлись от хохота.

Должно быть, все-таки напились до чертиков. Я прочистила горло, мысленно влепила себе пару пощечин и объявила, поразившись собственному здравомыслию:

– Пора!

– Пора? Ни за что! Сэм, разве можно сейчас смываться? – Лекс ухмыльнулся. – Я ведь много наслышан о твоей выносливости.