Мужские игры - Александра Маринина Страница 4

– Ребенок Настя, не злись. Я не мог знать, что для тебяэто будет так сложно.

– Да какая разница, сложно или нет! – взорваласьона. – Даже если не сложно, все равно, зачем ты позволяешь ему корчить изсебя курбаши? Неужели тебе самому не противно? Это же типичные замашки крутогобосса, гадкие, хамские, а ты поддерживаешь его и с удовольствием участвуешь вэтом спектакле. Прости, папуля, но от тебя я этого никак не ожидала.

Леонид Петрович примирительно улыбнулся и полез засигаретами.

– Перестань, ребенок, – спокойно сказал он. –Тебе не нравится Мельник, это за версту видно, поэтому каждое лыко получается встроку. Ты столько лет работаешь в мужском коллективе, а так и не научиласьпонимать мужские игры. Да, ему приятно нажимать кнопки и отдавать приказания,которые быстро исполняются. Ну и что в этом плохого? Да, и мне было приятно,что для меня, начальника кафедры, твой шеф так старается. Мы – мужчины, у нассвой взгляд, свои мерки. Глупо нас за это осуждать. И перестань дерзитьначальнику, это непрофессионально. Держи себя в руках. Ты домой собираешься?

– Пока нет. Рано еще, у меня куча дел не сделана.

– Ну смотри, а то подвезу до метро. Так как?

– Нет, папуля, – Настя тоже началаулыбаться. – Спасибо тебе. Я еще поработаю. И потом, сегодня Колобок даетпрощальный бал, мы все у него собираемся.

– Про субботу не забыла?

– Да ты что! – возмутилась она. – Лешка ужевесь обмечтался насчет твоих жареных цыплят.

– Когда он улетает?

– Через неделю.

– На три месяца?

– Чуть меньше. В конце марта вернется.

– Не соскучишься?

Настя вскинула на отчима удивленные глаза.

– Пап, ты ж меня знаешь.

– Знаю, знаю, – вздохнул Леонид Петрович. –Кошка ты и гуляешь всю жизнь сама по себе. Ты даже по маме не скучала, пока оназа границей жила. Ладно, если отказываешься со мной ехать, тогда я пойду,пожалуй. В субботу к пяти часам, не забудь.

Он поцеловал Настю, оделся и ушел.

Ей стало грустно. Вот и начал проявляться новый начальничек.Конечно, приятно, что к науке он относится без ставшего уже давно хорошим тономпренебрежения. Кинулся организовывать материал для кафедры оперативно-розыскнойдеятельности одного из милицейских вузов. Другой бы сморщился, как от кислоголимона, да попытался отделаться от посетителя побыстрей, а этот – нет. Ладно,время покажет, какой он, Владимир Борисович Мельник. Но все равно Гордеев быллучше. Гордеев – это Гордеев. Его даже неприлично сравнивать с кем бы то нибыло.

Около восьми вечера явился Юра Коротков. На лице у него былонаписано тревожное недоумение. Минут пятнадцать он старательно излагал Настерезультаты сегодняшних изысканий в части биографий людей, погибших от рукинеизвестного душителя-маньяка. Настя слушала внимательно, записывала, делалакакие-то пометки в ею же изобретенных схемах. Пока ничего не высвечивалось. Небыло единого признака, который объединял бы всех семерых потерпевших. Крометого, естественно, что они оказались поздним вечером в пустом подъезде.

Она убрала со стола бумаги и поднялась.

– Ничего у нас не получается пока, Юрик. Ладно, поехалик Колобку, авось под влиянием алкоголя что-нибудь в голову придет.

* * *

Печка в машине работала исправно, и, несмотря на суровыймороз, водитель и пассажир сидели без перчаток и в расстегнутых пальто.

– Что ж, поздравляю с первым выпуском, – говорилпассажир, полуобернувшись в сторону водителя. – Насколько я знаю, онпрошел успешно. Как планируете осуществлять второй набор?

– С этим проблемы, Виталий Аркадьевич. Мой заместительнастаивает на другом принципе отбора кадров. И систему подготовки отстаиваетдругую. У меня нет аргументов, которые позволили бы не согласиться с ним.

– Как это нет аргументов? – удивился пассажир. –Разве успешная подготовка первой группы специалистов – это не аргумент?

– К сожалению, нет. Пока нет, – уточнилводитель. – Они только сдали выпускной экзамен, а как они будут работать вполевых условиях – неизвестно. Хотелось бы надеяться, что провалов не будет.

– А что предлагает твой зам?

– Зеленин против того, чтобы готовить людей в условияхказармы. Он считает, что этим нарушается процесс социализации. Как толькочеловека изымают из общества, из обычной повседневной жизни, он якобы перестаетбыть адекватным. Я не сторонник такой позиции, но мой заместитель много летзанимался наукой, и мне трудно с ним спорить. Он начинает приводить такиедоводы… Короче, я хотел вас просить, чтобы вы вынесли свое решение по этомувопросу.

– Да какое ж тебе решение еще нужно? Ты – начальник. Ты– руководитель. Зама своего не можешь к порядку призвать? Тогда грош тебе ценакак начальнику.

– Виталий Аркадьевич, не все так просто. У Зеленинасильная поддержка в ваших кругах. Вспомните, это не я его нашел, это вы мне егорекомендовали. И сказали, что Зеленин – кандидатура вашего шефа. Я был бы вампризнателен, если бы вы утрясли этот вопрос с ним.

– Хорошо, я поговорю. Но тебе хочу сказать: не делоэто, когда начальник боится своего заместителя. Должно быть наоборот.Остановись на углу, дальше я пешком пройду.

Виталий Аркадьевич тяжело вынес свое крупное тело из машиныи пошел, не оглядываясь, в сторону большого здания на Краснопресненскойнабережной. Через двадцать минут он уже сидел в своем кабинете, обшитом дубовымипанелями.

– Почту посмотрите, Виталий Аркадьевич? – спросилахорошенькая секретарша.

– Оставь, – царственно кивнул он. – И сделаймне чаю, замерз я что-то. Из гаража не звонили насчет машины?

– Звонили. Трамблер надо менять. Обещали к вечерусделать.

– Ну и хорошо, – снова кивнул он. – А то мнеуж неловко знакомых затруднять, просить, чтоб подвезли.

Секретарша вышла, а Виталий Аркадьевич минуту подумал и снялтрубку аппарата прямой связи.

– Василий Валерианович, – официально произнесон, – разрешите зайти?

Вообще-то Василий Валерианович был для него просто Васей, ноВиталий Аркадьевич знал привычку своего шефа разговаривать по громкой связи. Иесли в эту минуту в кабинете у Васи кто-то был, совсем не нужно, чтобы он узнало неформальных отношениях двух сотрудников аппарата правительства.

Василий Валерианович, высокий, худой, с длинным морщинистымлицом и очками в тяжелой оправе, встретил его дежурной улыбкой. Он улыбалсявсегда, даже когда был зол, даже когда пребывал в ярости. Улыбка у него былакакая-то кривая. Впрочем, лишь немногие знали, что это следствие перенесенногонесколько лет назад микроинсульта.

– Мне надо поговорить с тобой о проекте, – началВиталий Аркадьевич, усевшись в неудобное, слишком жесткое для негокресло. – Первый этап закончен, пора переходить ко второму. И здесьвозникли некоторые проблемы.