Как две капли воды - Сандра Браун Страница 4

Так. Значит, у нее нет ни зубов, ни волос.

– Мы принесли ему твои фотографии – самые по­следние, под разными ракурсами. Он сумеет в точности воссоздать твое лицо. Ожоги на лице затронули только верхние слои кожи, поэтому пересадок делать не надо. Доктор говорит, обгоревшая кожа сойдет, ты будешь выглядеть на десять лет моложе. Ты должна этому радо­ваться.

Незначительные нюансы в его речи ускользали от ее сознания, и она старалась сосредоточиться лишь на клю­чевых словах. Она ясно и отчетливо уяснила одно: там, под повязкой, она выглядит чудовищно.

Ее охватила паника. Наверное, он это почувствовал, потому что снова положил ей руку на плечо.

– Кэрол, я не для того рассказал тебе все, чтобы тебя огорчить. Я понимаю, что ты сильно встревожена. Но я посчитал, что лучше быть откровенным, чтобы ты могла морально подготовиться к тому тяжкому испытанию, которое тебе предстоит. Тебе будет нелегко, но мы все будем тебя поддерживать. – Он помолчал и заговорил тише. – На это время я забуду о наших личных отноше­ниях и приложу все усилия, чтобы ты поправилась. Я ос­танусь с тобой до тех пор, пока ты не будешь полностью удовлетворена работой хирурга. Обещаю тебе. Я у тебя в долгу за то, что ты спасла Мэнди.

Она попыталась помотать головой в знак протеста, но ей это не удалось. Она не могла шевельнуться. Когда же она попробовала что-нибудь произнести, то боль пронзи­ла пищевод, пострадавший от химического ожога.

Ее тревога все нарастала, пока не пришла сестра и не попросила его уйти. Стоило ему убрать руку с ее плеча, как она вновь почувствовала себя брошенной и одинокой.

Сестра снова ввела ей успокоительное. Лекарство по­бежало по венам, но она не хотела засыпать. Однако нар­котик оказался сильнее, и ей пришлось уступить.

– Кэрол, ты меня слышишь?

Пробуждаясь, она жалобно застонала. От лекарств она чувствовала себя легкой и бесплотной, как будто единст­венным живым местом во всем ее организме оставался мозг, а все тело давно умерло.

– Кэрол? – Голос шипел совсем рядом с ее забинто­ванной головой.

Это был другой мужчина, не Ратледж. Его голос она бы узнала. Она не помнила, как он ушел, и не могла по­нять, кто с ней сейчас разговаривает. Ей захотелось отго­родиться от этого голоса. Он звучал совсем не так, как голос мистера Ратледжа. В нем не было утешения.

– Ты еще плоха и можешь умереть. Но если ты почув­ствуешь, что дело идет к концу, и думать не смей ни о каких предсмертных признаниях, даже если ты будешь в состоянии их делать.

Ей показалось, что это сон. В испуге она открыла глаз. Комната, как всегда, была залита ярким светом. Ее дыха­тельный аппарат по-прежнему ритмично посвистывал. Тот, кто с ней говорил, был ей не виден. Она ощущала присутствие человека, но видеть его не могла.

– Мы с тобой все еще в одной связке. И ты слишком далеко в это влезла, чтобы все бросить, лучше и не пытай­ся.

Она заморгала, тщетно пытаясь избавиться от наваж­дения. По-прежнему человек находился где-то рядом, но не имел никаких очертаний – только бесплотный, злове­щий голос.

– Тейту не суждено стать сенатором. Авиакатастрофа пришлась некстати, но если ты не будешь паниковать, мы сможем обернуть дело даже на пользу себе. Слышишь меня? Если ты выкарабкаешься, мы начнем с того, на чем остановились. Сенатора Тейта Ратледжа не будет. Он умрет раньше.

Она зажмурила глаз в попытке побороть нарастаю­щий страх.

– Я знаю, что ты меня слышишь, Кэрол. Не притво­ряйся.

Через несколько мгновений она опять открыла глаз и попробовала отвести его как можно дальше вбок. Она по-прежнему ничего и никого не видела, но почувствовала, что загадочный посетитель удалился.

Прошло еще несколько минут, отмеряемых ритмом ап­парата искусственного дыхания. Она балансировала меж­ду сном и бодрствованием, героически сопротивляясь действию лекарств, борясь с паникой и пытаясь вернуть себе ощущение времени и реальности, которое полностью потеряла в ярко освещенной и стерильной обстановке палаты интенсивной терапии.

Вскоре появилась сестра, проверила капельницу и из­мерила давление. Ее движения были обычными. Нет со­мнения, что, если бы в комнате находился кто-то еще, это отразилось бы на поведении сестры. Удовлетворившись состоянием пациентки, она вышла.

К тому времени, как ее сморил сон, она успела убедить себя, что ей все это просто почудилось.