Сокращенный вариант - Эллен Полл Страница 4

— Это здесь. Скоро увидите. Ох, дорогая!

Остановившись у входа в библиотеку Джульет, она помолчала, а потом захлопала в ладоши.

— О, прямо как декорации к пьесе Ноэля Кауарда! Какая вы счастливая! Какое же это для вас должно быть удовольствие — жить здесь! Надеюсь, что удовольствие вы получаете в любом случае, — поправилась она, обратив внимание на неопределенное выражение лица хозяйки, и почти строгим тоном добавила: — Так должно быть.

Библиотека Джульет являла собой уютную комнату, стены которой были заставлены книгами. На окнах висели тяжелые красные шторы, пол покрывал большой персидский ковер в красноватых и темно-синих тонах. По обеим сторонам камина, изнутри выложенного кирпичами, стояли широкие кожаные кресла. На кофейном столике — столешница его была обтянута кожей, так что он был похож на огромный фолиант, — Эймс устроила для них небольшое пиршество. Здесь было все, что Джульет, будучи подростком, вкладывала в понятие «чаепитие» — горка сандвичей без корок, нарезанных треугольниками, блюдечки с маленькими фруктовыми и прочими пирожными, горшочки с джемом, сливочное масло в форме звездочек, корзинка с горячими лепешками и, разумеется, сам чай в толстопузом чайнике на небольшой горелке.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — пригласила хозяйка, задумавшись, почему, собственно говоря, она не получала здесь такого удовольствия каждый день. Миссис Кэффри, несомненно, была права — так просто должно быть. Но жизнь складывалась иначе. Во всяком случае, не ее жизнь. — Или принести вам?..

Сообразив, что пожилая дама предпочтет твердое сиденье (с которого будет легче вставать) мягкому и глубокому, Джульет принесла из угла деревянный стул с прямой спинкой, простенькое сиденье которого было покрыто бархоткой. Миссис Кэффри с благодарностью села, а сама Джульет устроилась в кресле.

В течение нескольких минут тишину нарушали лишь звяканье фарфоровой посуды и предложения молока или сахара. Миссис Кэффри сообщила Джульет, какое огромное удовольствие доставили ей книги Анжелики Кестрел-Хейвен. Комплименты, в свою очередь, обрадовали Джульет, которой было приятно думать, что ее книги помогают коротать время людям, подобным Аде Кэффри, как она ее себе представляла, престарелым домоседам, инвалидам, ночным медицинским сестрам, пациентам, ожидающим приема, акрофобам, вынужденным летать на самолетах, — всем тем, чьи страдания можно уменьшить литературной «анестезией».

Вместе с тем, когда миссис Кэффри спросила ее, над чем она работает сейчас, Джульет ушла от ответа и перевела разговор на то, как добралась ее гостья. И как это ей удалось сделать без посторонней помощи, с такой огромной сумкой? Ада — миссис Кэффри умоляла Джульет называть ее Адой — улыбнулась. Путешествие не доставило ей никаких неприятностей. Единственное, о чем она сожалела, так это то, что не решилась приехать раньше. Сумка — не проблема. Том Гидди (семейство Гидди — ее ближайшие соседи) любезно подвез ее к автобусной станции в Гловерсвилле. Водитель помог ей пересесть на нью-йоркский автобус в Олбани. А у конторы портовых властей «иностранный джентльмен», сидевший по другую сторону прохода между креслами, был настолько любезен, что помог ей сесть в такси.

— Ваш красавец портье, разумеется, помог мне проделать остальную часть пути, — пояснила старушка.

Джульет несколько принужденно улыбнулась. А если бы в «Христианине-джентльмене» появилась бы какая-нибудь семейная пара вроде Гидди, подумалось ей. Фамилия давала большой простор для размышлений. Скажем, соседи семейства Уокингшо. Дружелюбные, основательные, средних лет… Она слегка нахмурилась. Ну разве не досадно, что эти персонажи начинают проявлять признаки жизни именно сейчас, когда она ничего не может с ними поделать.

— Такой высокий и стройный, — продолжала задумчиво миссис Кэффри. — Мне нравятся стройные, элегантные мужчины. А вам? Том красив, но эти крепыши спортивного типа долго такими не остаются, правда? Быстро выходят в тираж, — заметила она, сделав паузу, чтобы отпить глоточек чаю «Формоза улонг». — Боюсь, Синди Гидди уже убедилась в этом. Нет, высокие, стройные мужчины дольше сохраняют форму. Даже если теряют свои волосы, — добавила она задумчиво.

Миссис Кэффри наклонилась вперед, в ее глазах загорелась какая-то искорка. Джульет укоротила своего беллетристического Тома Гидди на несколько дюймов, расширила в плечах, увеличила размеры живота и залысины, а миссис Гидди превратила в повариху. В то же самое время она заметила, что на чайной чашке «Споуд» [2]остаются темно-красные следы губной помады гостьи. Это слегка раздражало.

— И это вновь заставляет меня коснуться проблемы секса в ваших книгах, — продолжала миссис Кэффри. — Герои такие очаровательные, по-настоящему восхитительные, но, милая моя, люди хотят побольше перца в своих кушаньях! Вы говорите, что вашему издателю это не понравится, но пытались ли вы когда-нибудь проверить это? Между прочим, если вам не хватает соответствующего материала, я с удовольствием… — тут пожилая леди несколько смешалась, а Джульет почувствовала, как краснеют ее собственные щеки, — …поделилась бы с вами некоторыми мыслями.

— Расскажите мне об Эспивилле, — без подготовки попросила Джульет, не находя лучшего варианта продолжения разговора. «Соответствующего материала» ей вообще-то хватало. Больше того, эта приземленная, пикантная восьмидесятилетняя леди приводила ее во все большее замешательство. Какой-то частью существа Джульет забавлялась, другая часть укоряла ее в предубежденности к старости, а еще одна часть была по-настоящему шокирована. Хотя… почему бы Аде, в ее возрасте, не обращаться с удовольствием к сексу — к самой идее, если не к практике? Почему человек любого пола, пока он жив, не может здраво судить о сексе?

Мысли Джульет путались, но некоторое время спустя она поняла, что задала хороший вопрос. Миссис Кэффри рассказывала ей очень интересные вещи о своем доме. Небольшая деревушка Эспивилл, говорила миссис Кэффри, расположена неподалеку от города Гловерсвилла, от которого очень зависит. С конца девятнадцатого столетия и до конца двадцатого городок переживал «золотой век», оставаясь национальным центром перчаточного производства. Благодаря созданной промышленности и притоку высококвалифицированной рабочей силы из Европы к тому времени, когда родилась Ада, в городе, помимо прочих культурных институтов, имелись оперный театр, театр драмы, варьете и библиотека Карнеги. Мать Ады получила образование в Бостоне, но преуспела в Гловерсвилле и научила своих девочек ценить все яркие проявления искусства.

— Не то чтобы там преуспевали вообще все, — пояснила Ада, с аппетитом откусывая маленькие кусочки лепешки с маслом. — Моя старшая сестра, Евгения, проявила упрямство и уехала миссионеркой в Индию. И конечно же, через год умерла от тифа в Аллахабаде.

Джульет не могла не отметить, что о давней трагической кончине сестры Ада говорила с каким-то удовлетворением.

— Была еще Флоренс, средняя, — продолжала гостья. — Ничего плохого с ней не случилось, если не считать чрезмерной самоуверенности. Но мама была просто молодец. В каком-то смысле ей посчастливилось покинуть нас до того, как мы потеряли перчаточное производство. Тогда было много дешевых рабочих рук… Да, мама не дожила до того, чтобы увидеть, как ее любимый город превратился в самый бедный среди всех городов штата Нью-Йорк.