Смерть в адвокатской мантии - Дэвид Дикинсон Страница 4

Джозеф зорко оглядел место предстоящей операции. Похоже, пирующие уже практически не замечают официантов. Бенчеры выступали в Суде Королевской скамьи, но за столом сидели на стульях [8]. И план Джозефа заключался в том, чтобы, одним движением подняв стул вместе с Донтси, быстро унести его. Все прошло без помех. Никто не заинтересовался происходящим, никто ничего не спросил. Председательствовавший за главным столом казначей даже не проводил взглядом стремительно удалявшегося коллегу. Будто воды сомкнулись над затонувшим кораблем, и вновь ровно засияла морская гладь.

Когда адвоката доставили в библиотеку и положили на диван, один из молодых лакеев склонился к нему, и тут же, побледнев, отпрянул.

— Мистер Джозеф… сэр… — заикаясь, проговорил юноша, — кажется, этот джентльмен умер…

— Вздор! — воскликнул один из штатных официантов. — Не может быть.

— Да говорю вам, — настаивал юноша, — сами взгляните. Ей-богу, он не дышит, и лицо прямо посинело. Вот дьявольщина, мы тащили труп!

Джозеф нагнулся и приложил ухо к груди Донтси — сердце действительно не билось. За время службы старшему дворецкому Куинза приходилось справляться и с пьяными вдрызг студентами, и с уважаемыми адвокатами, которые отказывались платить по счету. Взять хотя бы того балканского князя, который выразил свое недовольство поданным блюдом пальбой в лакеев из револьвера! Но со смертью многоопытный Джозеф столкнулся впервые. И с какой смертью — 28 февраля, в промозглый туманный вечер, на праздничном банкете, за борщом со сметаной и русской водкой с непроизносимым названием. Тем не менее долг призывал его вернуться на командный пост.

— Джонстон, — обратился он к особо доверенному официанту, — найдите, пожалуйста, главного привратника и сообщите ему о случившемся. Он служил в армии и, думаю, лучше нас разберется, жив мистер Донтси или нет. Передайте ему, что, как нам кажется, нужен врач. Если он поддержит нашу точку зрения, пусть пошлет за доктором. Скажите также, что я не предлагаю поставить в известность казначея, но счел бы такой шаг весьма разумным.

Джонстон побежал к центральному входу, где стояла сторожка привратника. Перед лицом трагедии вражда, похоже, была забыта. А Джозеф повел официантов обратно в зал. Пора было подавать сыр.

Шахматная партия между доктором Джеймсом Чемберленом и его родным братом подходила к концу, когда поступил срочный вызов. Это было, пожалуй, кстати. Король доктора был загнан в угол, при нем оставались только ладья и одинокая пешка, в то время как силы противника составляли ферзь, ладья и конь с солидным резервом пешек. Всего пара ходов отделяла доктора от поражения, которое со счетом 68–59 подтвердило бы лидерство брата в этом продолжавшемся уже более двух лет шахматном марафоне.

— Жаль, конечно, лишают тебя победы, но извини, — улыбнулся доктор брату и отбыл в Куинз-Инн, к бездыханному телу Александра Донтси.

Главный привратник Роланд Хайден торжественно проводил врача в библиотеку. Тому и минуты не потребовалось, чтобы поставить диагноз.

— Увы, пациент скончался, — сказал доктор. — Немедленно сообщите об этом казначею. И разумеется, семье покойного. Хайден, вы, случайно, не знаете, кто был его лечащий врач?

— К сожалению, нет, сэр. У мистера Донтси тут, конечно, есть квартира, но дом его в Кенте. Наверное, и свой врач у него там.

Доктор вновь наклонился и внимательно вгляделся в лицо Донтси. В этот момент в дверях появился казначей Бартон Сомервилл, громко протестуя:

— Ну не мог он умереть, я же совсем недавно с ним разговаривал! Вы не ошиблись, доктор Чемберлен? Может, он просто хватил лишку и к утру протрезвеет, а?

Доктор Чемберлен посмотрел на часы. Он не собирался провести всю ночь в дискуссии с не совсем трезвым казначеем.

— К сожалению, у меня нет никаких сомнений, мистер Сомервилл. — Доктор не знал о маленькой слабости Бартона Сомервилла, который предпочитал, чтобы к нему обращались: «господин казначей», и требовал этого от коллег. — Мистер Донтси мертв уже несколько часов.

Бартону Сомервиллу смутно припомнились собственные слова при виде замертво рухнувшего на стол Донтси: «Напился, негодяй! Не трогайте его, он скоро очнется. Продолжим, джентльмены». Он подумал, что доктору это вовсе не обязательно знать. Но могла ли немедленная медицинская помощь спасти Донтси жизнь? И есть ли хоть какие-то основания обвинить его, Сомервилла, в непредумышленном убийстве, например? Или в преступной халатности? Пожалуй, что нет.

— Уже поздняя ночь, мистер Сомервилл, — заметил доктор. — По-видимому, пока что нам остается только перенести тело бедного джентльмена в его служебную квартиру и положить на кровать. И конечно, известить его семью. У него в Кенте жена и дети?

— Только жена, — угрюмо бросил казначей. — Детей не было.

— Что ж, надо послать ей телеграмму или позвонить, если там есть телефон. Утром я вернусь. И еще я обязан вызвать полицию.

— Полицию? Силы небесные! Это еще зачем? Мы юристы, а не преступники.

— Это всего лишь обычная процедура, мистер Сомервилл. Нужно установить, естественной или насильственной явилась смерть. Возможно, в ходе следствия потребуется даже вскрытие.

— Но вы же не обнаружили ничего подозрительного? — вновь встревожился за себя казначей.

И равнодушному к судьбе Бартона Сомервилла врачу показалось, что тот что-то скрывает.

— Пока рано делать выводы, — уклончиво ответил доктор Чемберлен. — Хотя даже беглый осмотр говорит о том, что причина смерти может быть и неестественной.