Убийство в Кантоне - Роберт ван Гулик Страница 4

Чао Тай повнимательнее вглядывался в темноту и действительно уловил впереди чуть заметное мерцание.

— Голос у старого чудака малость осел, а вот глаз зорок, как у сокола, — пробормотал он себе под нос, направляясь к тусклому источнику света. Снова завернув за угол, Чао Тай обнаружил, что мерцание исходит от дешевой масляной лампы, поставленной высоко в нише белой стены, по левую руку от тайвэя. Чуть поодаль он приметил дверь, украшенную медным орнаментом. Над головой был переход через улицу, соединявший два дома на уровне второго этажа. Чао Тай приблизился к двери и настойчиво постучал по бронзовой плашке над смотровым оконцем. Сзади молча остановился его спутник.

— Никто не отвечает, — буркнул Чао Тай — но я подниму на ноги это отродье!

Он заколотил еще яростнее, потом припал ухом к двери — ни звука. Несколько раз пнув в сердцах дверь ногой, Чао принялся лупить по плашке, пока не отбил костяшки пальцев.

— Ну где вы там? — с раздражением окликнул он спутника, — давайте вышибем эту окаянную дверь! В доме наверняка кто-то есть, иначе лампа не горела бы.

Но ответа не последовало.

Чао Тай обернулся. Он был совершенно один.

— Куда подевался этот мерзкий… — в недоумении начал тайвэй и замолк. На каменных плитах под переходом валялась шапочка незнакомца. Чао Тай с проклятиями опустил узелок на камни мостовой и, потянувшись, достал из ниши масляную лампу, потом приблизился, дабы получше разглядеть шапочку, и неожиданно ощутил легкое прикосновение к плечу. Чао обернулся — никого. Но, чуть повернув голову, он увидел грязные башмаки, болтающиеся у самого лица. Чао еще раз выругался и, подняв повыше масляную лампу, глянул вверх. Его спутник был подвешен за шею на тонком шнуре, свисавшем из окна в противоположной стороне перехода. Неестественно повернутая голова клонилась набок, руки безвольно поникли.

Чао Тай бросился к двери под переходом и что было мочи саданул по ней ногой. Створка, улетев внутрь, ударилась о стену. Чао Тай в мгновение ока взлетел по крутым каменным ступенями очутился в узком темном переходе через улицу. Вскинув лампу над головой, он разглядел под окошком скрюченную фигурку в арабском платье. Неизвестный неподвижно застыл, стиснув в правой руке короткое копье с длинным и тонким, как игла, наконечником. Одного взгляда на вспухшее от прилива крови лицо и вывалившийся язык было достаточно, чтобы убедиться: этот человек мертв, точнее, задушен. Один вытаращенный глаз убитого заметно косил.

Чао Тай отер пот со лба.

— Веселенькое зрелище для того, кто едва успел поднять настроение чашей вина! — пробормотал он. — Да есть ли худший способ вмиг протрезветь? Э-э-э, да ведь это же негодник, которого я приметил в питейном заведении! Но куда исчез его уродливый приятель, карлик?

Тайвэй быстро посветил в другой конец перехода. Темные ступени вели вниз, но вокруг было пусто и тихо, как в могиле. Опустив лампу на пол, Чао Тай перешагнул через тело араба и принялся развязывать тонкий шнур, прицепленный к железному крюку под окном, а затем осторожно втащил бородатого незнакомца наверх. В окне возникло жуткое, перекошенное гримасой лицо, из оскаленного в усмешке рта струйкой стекала кровь.

Чао Тай втянул еще теплое тело в переход и опустил на пол рядом с мертвым арабом. Удавка глубоко впилась в тощее горло, а шея, видимо, была сломана. Чао Тай ринулся вниз по лестнице на другом конце перехода. Шесть ступенек, а дальше — низенькая дверца. Чао Тай бешено забил по ней кулаками. Не дождавшись ответа, он навалился на преграду всем телом. Старые, источенные червями доски не выдержали натиска, и он вломился в полутемную комнату под грохот падающей посуды и треск дерева.

Миг — и Чао вновь на ногах. Посреди комнаты, раскрыв от страха беззубый рот, съежилась старуха арабка. Свет медной масляной лампы, подвешенной к черным от времени потолочным балкам, падал на сидевшую в углу скрестив ноги молодую мать, что кормила грудью ребенка. Издав пронзительный вопль, женщина прикрыла голую грудь рваным покрывалом. Чао Тай хотел было заговорить, но не успел открыть рот, как дверь напротив распахнулась и в комнату ворвались два здоровенных араба с кривыми кинжалами на изготовку. Оба застыли па месте, как только Чао Тай, распахнув куртку, показал золотой значок на груди.

Пока вооруженные здоровяки мешкали, третий, помладше, оттолкнул их и, выступив перед, заговорил на ломаном кантонском:

— Как вы посмели вломиться в покои наших женщин, господин военный начальник?

— В переходе над улицей — двое убитых мужчин, — рыкнул Чао Тай. — Отвечайте, кто это сделал?

Араб метнул взгляд на сломанную дверь.

— Что там, в переходе, нас не касается, сердито отрезал он.

— Однако этот переход соединяется с твоим домом, ты, сын паршивой собаки! — зарычал на араба Чао Тай. — Говорю тебе, там наверху два покойника. Отвечай, не то я велю задержать вас всех и допросить под пыткой!

— Присмотритесь повнимательнее — и вы увидите, что сломанную вами дверь не открывали уже много лет.

Чао Тай обернулся: деревянные обломки, о которые он споткнулся, оказались частями высокого шкафа. Пыль на дверных ручках и только что сбитый ржавый замок доказывали, что юнец говорил правду. Этой дверью действительно не пользовались годами.

— Если в переходе кого и убили, — продолжил араб, — это мог сделать любой прохожий. С обеих сторон улицы наверх ведут ступени, а дверь внизу, насколько я помню, сроду не запиралась.

— Тогда для чего нужен переход?

— Шесть лет назад мой родитель, торговец Абдалла, владел и домом на той стороне улицы, но после того, как он продал второй дом, дверь с нашего конца заложили.

— Ты что-нибудь слышала? — обратился Чао Тай к молодой женщине.

Та, ничего не ответив, со страхом и недоумением вытаращила глаза, а когда юный соплеменник перевел слова Чао Тая, отрицательно затрясла головой.

— Стены тут очень толстые, а поскольку еще и шкаф загораживал старую дверь… — Он красноречиво взмахнул рукой.

Два других араба вновь заткнули кинжалы за пояс и принялись шепотом переговариваться. А старуха, вдруг ожив, визгливо запричитала по-арабски, указывая на выломанную дверь.

— Скажи, что ей заплатят! — бросил Чао Тай. — И ступай за мной!

Он резко развернулся и вышел через дверной проем, а молодой человек скользнул следом. В переходе тайвэй указал на мертвого араба.

— Кто этот человек? — спросил он.

Юноша склонился над трупом. Мимоходом глянув на искаженное гримасой лицо, он задержал взгляд на шелковом красном шарфе, туго обмотанном вокруг шеи мертвеца, затем ловкими пальцами пробежался по складкам тюрбана.

— На теле нет ни денег, пи бумаг, — выпрямившись, объявил он. — Я никогда его раньше не видел, но, вероятно, этот человек из Южной Аравии, они там славятся искусным обращением с короткими копьями. — Араб протянул Чао Таю шарф. — Но убил его не наш соплеменник. Видите серебряную монетку, завязанную в уголке? С ее помощью душитель, подкравшись сзади, захлестнул шарф вокруг шеи жертвы. Это оружие труса. Мы, арабы, предпочитаем копья, сабли и кинжалы — во славу всемогущего Аллаха и его Пророка!