Король без завтрашнего дня - Кристоф Доннер Страница 4

Анри вошел в бистро «Голубой поезд» на десять минут раньше назначенного времени. Он заказал белого вина, которое ему принесли вместе с вазочкой земляных орешков. Но к ним Анри не притронулся — он был наслышан об этих вазочках с орешками, что подавались в маленьких парижских ресторанах: поскольку типы, не моющие рук после посещения туалета, без всякого стеснения загребали орешки из вазочек, остальные клиенты в избытке глотали чужую мочу, сами не подозревая об этом.

Появление Доры Айшер тут же заставило его забыть об этих нелепых мыслях. Женщина была слегка накрашена, на ней было пальто, из-под которого виднелась юбка, в руке она держала сумочку. Сняв пальто, она повесила его на спинку стула.

По идее, это было деловое свидание. Им предстояло поговорить о проекте культурной телепрограммы — или литературной, он толком не помнил. Ему было на это наплевать. Ей тоже. Она трудилась над разработкой новой концепции, размышляла, встречалась с писателями, деятелями культуры, но свидания с Анри — это было нечто другое, она не знала, что именно, или притворялась, что не знает, — это было восхитительно.

Взглянув на бокал Анри, она тоже заказала белого вина, чтобы подчеркнуть, что следует его примеру, хотя предпочитала красное. Она уже собиралась зачерпнуть горсть орешков, но Анри остановил ее руку и рассказал, что на самом деле содержится в этих вазочках.

Дора, ужаснувшись при мысли о том, сколько земляных орешков она съела в барах за всю свою жизнь, сделала сразу несколько глотков из своего бокала, словно ради запоздалой дезинфекции. Выпив полбокала вина, она почувствовала себя лучше — точнее, просто замечательно.

— Может быть, стоит заказать оливок?

Чтобы испытать силу своих чувств к этой женщине, Анри начал думать о Юлисесе. Юлисес и смерть. Юлисес и предательство. Юлисес и все несчастья этого мира. Но все эти мысли не смогли умерить наслаждение от присутствия Доры. Какое сладостное опьянение.

Эта так называемая деловая встреча — всего лишь предлог, совершенно никчемный, подумал он, глядя, как Дора слегка смачивает губы в бокале белого вина. Он вспомнил вечеринку, где впервые увидел ее и сразу, в ту же секунду захотел на ней жениться. Дора показалась ему невероятно красивой, и ее взгляд, устремленный на него, невероятно его взволновал — еще ни одна женщина на него так не смотрела, в этом Анри был уверен. Он подумал о женитьбе еще раньше, чем их представили друг другу. По прошествии нескольких минут, когда они сидели рядом с бокалом шампанского в руке, она задала ему уже, очевидно, привычный для нее вопрос: не хочет ли он принять участие в культурной телепрограмме — как писатель, он для этого подойдет. Анри шутливо ответил:

— Я хотел бы не просто подойти, но и остаться.

— О! — произнесла Дора, слегка смутившись.

Анри подумал о передаче, во время которой просидел бы в студии всю ночь, говоря исключительно о своих книгах, больше ни о чем, до тех пор пока не насытился бы сполна своей славой, своей значительностью, пока ему самому бы это не надоело, а потом, часов около четырех утра, встал бы и сказал: «Как вы меня все затрахали!» Хороший был бы скандал. Он бы гордо прошествовал к выходу под объективами кинокамер, и на этом передача была бы окончена — раз и навсегда.

Разговор о концепции программы уже набирал обороты, но тут Доре позвонил какой-то тип и сказал, что ждет ее уже час.

По сути, она давно опоздала на эту встречу, решив дождаться прихода Анри, который должен был появиться с минуты на минуту. Она хотела познакомиться с ним, поговорить о его книгах, о будущей телепередаче. Когда она узнала, что он будет на этой вечеринке и что он совсем недавно вернулся из Мексики, то решила его подождать. Она ела чипсы и пила белое вино. В половине одиннадцатого вечера она сказала себе: все, он уже не придет, я полная идиотка — и собралась уходить. Она уже была в холле и застегивала пальто, когда Анри позвонил в дверь.

Она почувствовала замешательство, когда он ее не узнал — она каждую неделю появлялась на телеэкране, в единственной литературной передаче, достойной такого названия. Это потому, что он не любит женщин, сказала она себе, но потом, глядя, как он здоровается с другими знаменитостями, поняла, что тех он тоже едва знает, лишь притворяется. Он не физиономист, подумала она. Хотя, перехватив его взгляд, устремленный на официанта-араба, она поняла, что Анри, по крайней мере, способен уловить разницу между красивым парнем и тунцом, которого тот несет на подносе. И принимать комплименты, как выяснилось, он тоже умел. Он был восхитителен, когда умел преодолеть собственную застенчивость, удивление и почтительность при виде звезд — это она тоже отметила.

Совершив свой круг почета, Анри сел на диван в гостиной рядом с ней и больше его не покидал.

Дора была ошеломлена тем, с каким напором он заговорил с ней о ее проекте, Анри смотрел на нее, не отрываясь, так пристально, что она почувствовала — ее проект и впрямь может осуществиться.

Она взяла еще бокал шампанского, открыв некоторые тайны своего тела, ослепившие Анри, коснулась его руки.

— А чем вы сейчас занимаетесь? Работаете над новой книгой?

— Да. Очень печальной и очень короткой.

— Печальной? Почему?

Из его книг она читала только юмористические — даже слишком забавные, чтобы принимать их всерьез. С чего бы ему вздумалось написать печальную книгу?

— Потому что это ведь печально — быть покинутым, нет?

— Ах, вот как.

— Да, представьте себе, это очень печально.

— Снова автобиографическая история?

— Почему снова? Нет, я как раз решил сменить жанр.

Думая о печали этого покинутого человека, Дора почувствовала себя странно счастливой — но именно в этот момент зазвонил ее мобильный телефон. Она заколебалась. Тем не менее она ответила человеку, который ждал ее целый час. Ему уже надоело ждать: завтра утром он должен был идти на работу в свое министерство.

— Он что, министр?

— Почти. Заместитель.

Однако она все же почувствовала, что должна поехать на свидание, чем огорчила Анри.

— Созвонимся.

Десять дней спустя она действительно позвонила. И в тот же вечер они встретились в бистро «Голубой поезд».

Она быстро расправилась с оливками, и Анри заказал новую порцию.

— Как ваш роман, печальный и короткий? Вы к нему уже приступили?

— А почему вы решили, что это роман?

— Если речь идет о смене жанра, то вряд ли это короткий рассказ…