Когда в прицеле любовь - Наталья Берзина Страница 4

Жданка прилегла на теплый песок и, положив голову на колени мужа, слушала его рассказы. Негромкий голос убаюкивал. Сердце восторженно уносилось ввысь. Хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось.

– Так вот! Святой Стефан изначально был крепостью. Построили ее в 1442 году местные рыбаки, чтобы защитить семьи от набегов пиратов и турок. Острые как бритва скалы не позволяли неприятелю подойти к крепости, мощные орудия на стенах прикрывали единственный вход в бухту. Видишь, сейчас остров соединен с берегом дорогой, а тогда ее не было. Добраться до крепостных ворот можно было только на лодке. При малейшей угрозе лодки вытаскивались на берег острова и всякая связь с сушей прекращалась. Вон там, над воротами, небольшое здание – «правда». То есть суд по-нашему, по-сербски. В стародавние времена там разрешались все споры между горожанами. Несмотря на небольшие размеры острова, на нем сразу три церкви. Святого Стефана, Александра Невского и самая старая – Преображения.

– Постой! Как это Александра Невского? – удивилась Жданка. – Помнишь, у нас в городе храм на берегу реки? Ну тот, старинный. Говорят, в нем венчался с нашей княжной сам Невский! Что же получается? Мой родной город и этот – побратимы?

– Не совсем. Александр Невский причислен к лику святых, и храмы в его честь возведены во многих православных странах. А церковь у тебя на родине называется Благовещения! Ты что, этого не знала?

– Я никогда не придавала этому значения. Стоит и стоит, какая разница!

– Зря, историю своей родины нужно знать! – поучительно заметил Себастьян. – Благовещенская церковь, построенная в середине XII века, а точнее, в 1120 году была наиболее значительным памятником зодчества раннефеодальной эпохи. Это – тип шестистолпного, однокупольного, трехапсидного храма. Внутреннее пространство членилось на три нефа. Средний, наибольший, имел сводчатые перекрытия, боковые – крестовые. Как и у большинства древних храмов, архитектура его лаконична: стены оживляются лишь полуциркульными нишами и вертикальными лопатками. А вот рядом с ним недавно действительно заложена церковь Александра Невского!

– Ты меня поражаешь своими знаниями! Когда ты все успел разузнать о моем городе? У тебя же то учеба, то ординатура, то я! – рассмеялась Жданка.

– Чему ты удивляешься? Когда просиживаешь в библиотеке часами, невольно хочется передохнуть. Вот я и копался в исторических хрониках! А Александр действительно женился на княжне Александре Брячеславне в 1239 году. Так что вполне возможно, что венчался он именно в храме Благовещения.

– А мы с тобой обвенчаемся? – спросила вдруг Жданка.

– Обязательно! Но сначала мы с тобой должны заключить особый союз. Знаешь, что здесь, в городе, когда-то давным-давно жил молодой скульптор, Марко Митров? У него были золотые руки – что видит, то и высекает из камня. Да всегда лучше, чем в жизни! Крылатые львы, рыбы, птицы – как живые! Далеко разнеслась молва о нем, каждому знатному человеку украшал он дом. И вот однажды увидел Марко Елену, дочь самого богатого человека в городе. Вспыхнула между ними такая любовь, что ни минуты не могли они провести порознь. Да только не суждено было им быть вместе! Тайно любили они друг друга, пока родители Елены не решили выдать ее замуж в другой город. От горя влюбленные бросились с крепостной стены в море. Но когда их тела коснулись воды, произошло чудо! Они превратились в удивительных рыб, а голос с неба вдруг сказал: «Как одно, пусть будут два! Будут два…» С тех пор и повелось название Будва! А в доме Марко люди на следующий день нашли дивный барельеф. Две рыбы невиданные, сплетенные вместе. Накануне высек его Марко, будто знал о своей судьбе. Дом Марко Митрова стоит до сих пор. Стоит там и барельеф. И каждый, кто коснется его вместе со своей возлюбленной, будет одарен любовью – твердой как камень!

– Мы с тобой завтра же пойдем туда! – сказала, немного подумав, Жданка.

– Если ты готова к этому! – предупредил ее Себастьян.

Жданка очнулась от тишины. Обстрел прекратился. Некоторое время она прислушивалась, старалась разобраться в ситуации. Наконец приняла решение, стала выбираться из подвала. Едва Жданка поднялась в комнату, рев двигателей донесся снаружи. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять – она вляпалась! По разбитому шоссе к селению двигалась колонна бронетранспортеров! С винтовкой тут нечего делать. Нужно срочно уходить. Первый бронетранспортер замер на секунду прямо напротив дома. Башня развернулась, ствол тяжелого пулемета изрыгнул оранжевое пламя. Крупнокалиберные пули в щепки разнесли дверь. Несколько секунд спустя взорвалась установленная для пущей безопасности растяжка. Пулемет продолжал извергать пламя. Огромные, с палец размером пули с грохотом крошили кирпичи. Жданка юркнула в заднюю комнату. Проползла вдоль стены к разбитому окну. Перемахнула через щербатый подоконник, опустилась на толстый сук стоящего рядом с домом дуба. Балансируя зачехленной винтовкой, добралась до ствола. Белкой спустилась на каменистую землю. Здесь, под прикрытием старого дома, она чувствовала себя в относительной безопасности. По крайней мере, от пулеметного огня.

Скрываясь в зарослях, Жданка пробралась до склона и по едва заметной тропинке начала подниматься вверх, туда, где в двухстах метрах от дороги должна была находиться позиция артиллеристов. Карабкаясь на скалу, она не понимала, почему пушки молчат?

Внизу на дороге грохотали бронетранспортеры. Пыль клубилась над долиной. Скрежетали гусеницы, круша выщербленный асфальт. На обложенной бетонными блоками площадке, задрав в небо стволы, сиротливо застыли три противотанковые пушки. Вся орудийная прислуга, все расчеты лежали вповалку на обагренной кровью земле. Вырезали всех, без единого выстрела. Очевидно, вскоре после того, как Жданка пробралась на позицию. Рано утром, на рассвете, с ней еще шутил молоденький командир батареи. Сейчас он с перерезанным горлом лежал у колеса крайнего орудия, остывший и равнодушный.

Жданке оставалось одно: каким-то образом пробираться в расположение, спастись от двинувшихся в наступление хорватов. До Бихача она добралась только к утру, но здесь ее ожидало полное разочарование. В городе уже хозяйничали враги.

Спрятавшись за каменной оградой, Жданка наблюдала, как по улице чередой шли грузовики с пьяными солдатами вражеской армии. Вдруг жесткая рука зажала ей рот. Жданка попыталась дернуться, но знакомый голос прямо в ухо прошептал:

– Тихо! Уходим. Я боялся, что ты уже не вернешься!

Скосив глаза, она увидела грязное, закопченное, суровое лицо Лукса.

Война закончилась неожиданно. Остатки разгромленной армии стягивались к границе Сербии. Налеты имперской авиации не прекращались ни днем ни ночью. В октябре Лукса зацепило осколком, Жданка, надрываясь, тащила истекающего кровью командира в укрытие. Следующая бомба разорвалась слишком близко. Она помнила, как ее оторвало от земли и с размаху швырнуло куда-то. Дальше была только боль.

Боль. Тупая, тянущая. Она наполняла каждую клеточку истерзанного тела. Иногда Жданка видела белые пятна и снова проваливалась в мучительную темноту. Первое более или менее ясное воспоминание – чужое мужское лицо, непонятный разговор. Язык был совершенно незнаком. Чем-то отдаленно напоминал итальянский, но в то же время был абсолютно чужим. Что-то кольнуло в руку. Жданка провалилась в небытие.