Падение звезды - Фридрих Незнанский Страница 4

Часом раньше Александр Борисович Турецкий сидел в кабинете у Меркулова и пил только что принесенный секретаршей кофе. А Константин Дмитриевич, задумчиво постукивая по столу карандашом, говорил:

— Ты слышал про убийство одного из заместителей главы московской милиции?

— Про Мамотюка? — Турецкий кивнул: — Да, слышал. Еще сегодня утром по телевизору показывали. Тяжелый, говорят, случай. Кажется, его застрелили на конспиративной квартире?

— Это тебе тоже по телевизору сказали? — прищурился Меркулов.

— Угу. Ты знаешь, по этому ящику говорят много интересного. Тебе стоит его посмотреть — хотя бы раз. Что, наши «друзья с Олимпа» сильно взволнованы?

Турецкий красноречиво кивнул и поднял глаза к потолку.

Меркулов посмотрел в том же направлении и угрюмо ответил:

— Само собой. Убийство громкое. Президент лично звонил генпрокурору. Осведомлялся, кому будет поручено раскрытие этого дела.

По губам Турецкого скользнула усмешка:

— Так-так, продолжай.

— Генеральный позвонил мне. Я сказал, что все квалифицированные кадры у меня заняты. И тогда выбор пал на тебя.

— Спасибо на добром слове, Константин Дмитриевич. Такая честь! Право не знаю, достоин ли я.

Меркулов иронично склонил голову:

— Достоин, Саня, достоин. Впрочем, не обольщайся. Все «важняки» загружены работой на месяц вперед. Более-менее свободен Поремский, но он еще до конца не развязался с этим делом олигархов. Так что даже не знаю, как ты будешь укомплектовывать следственно-оперативную группу.

Турецкий хмуро почесал подбородок и изрек:

— Чем больше я тебя, Костя, слушаю, тем радостнее мне становится. Значит, Елагина, Курбатова и Левина ты мне не дашь, Поремский загружен работой, а про остальных и спрашивать не стоит.

— Именно. Впрочем… Помнишь, Светлану Перову?

— Это прикомандированная? Востроглазая и в очках?

— Угу. Она как раз сдала дело в производство, и с завтрашнего дня будет свободна. Я уже звонил в Гагаринскую прокуратуру. Они не спешат ее забирать. Видно, она там здорово кому-то насолила.

Александр Борисович усмехнулся:

— Эта может. Что ж, девчонка в принципе неглупая. Но на язык действительно невоздержанна.

— Это ты так говоришь, потому что себя со стороны никогда не слышал.

— Да ну? Неужели тоже острю с начальством в обход субординации?

— Случается, — хмыкнул Меркулов.

— Ну тогда мыс ней точно сработаемся. Значит, так. Беру в группу Перову и Поремского. Со Славой Гряз-новым и его операми я договорюсь.

Меркулов облегченно вздохнул:

— Я знал, что ты не будешь возражать.

— А разве это что-нибудь изменило бы?

Константин Дмитриевич вновь вздохнул и качнул седой гривой:

— Нет.

— Ну тогда не стоило и пробовать.

— Только, Саня, я тебя прошу: не затягивай с расследованием. Генпрокурор взял это дело под личный контроль. Сам понимаешь, что это значит. Если что, по шапке буду получать я.

— Не переживай. Шапку я тебе куплю. С премии. Если, конечно, ты мне ее выпишешь.

— На том и порешим, — кивнул Меркулов и положил наконец карандаш в стаканчик.

— В тот вечер он явно встречался с женщиной. Испачканные простыни, запах духов и…

— Не продолжайте, — поморщился Александр Борисович. — Она не оставила что-нибудь из одежды?

— Нет.

— А как насчет отпечатков пальцев?

— Отпечатков там море. Но какие из них принадлежат любовнице Мамотюка — сказать сейчас сложно. Эксперты работают.

— Ясно.

Александр Борисович снова уткнулся взглядом в протокол осмотра места преступления и в отчет экспертов-балл истов.

— Выстрелили в рот, — задумчиво проговорил он. — Причем один раз. Странная манера для профессионала.

— Следов борьбы нет, — вновь заговорил капитан Звягинцев. — Видимо, он не ожидал, что в него выстрелят.

— Ил и не успел понять, потому что только проснулся, — сказал Турецкий. — Думал, что все это продолжение сна. Не успел сообразить. Вряд ли это сделала та женщина… Ну в смысле, с которой он… резвился. Я слышал, генерал был очень осторожен. И с инстинктами у него все было в порядке. Хотя… — Александр Борисович перевел задумчивый взгляд на Звягинцева. — Из некоторых, даже самых сильных, мужчин женщины способны вить веревки.

— Ваша правда, — вздохнул Звягинцев и задумался о чем-то.

— Не принимайте близко к сердцу, капитан, — усмехнулся Турецкий. — Что обо всем этом говорят свидетели? Да, и есть ли они вообще? Консьержа в доме, как я успел заметить, нет.

— Нет, и никогда не было. Одна из соседок утверждает, что видела возле подъезда вечером молодую девушку — блондинку лет двадцати — двадцати пяти. Но лица ее не запомнила. Да и вообще, мало ли тут бродит блондинок.

— Н-да, с блондинками в Москве проблем никогда не возникало. Все хотят быть блондинками. Кстати, капитан, а вам кто больше нравится: блондинки или брюнетки?

Звягинцев усмехнулся:

— Я рыженьких люблю. А вы?

— Я-то? Я, капитан, люблю свою жену. Значится, так, как говаривал ГлебЖеглов: генерал Мамотюк был убит около полуночи. Ему выстрелили в рот. Пулю баллисты сейчас пробивают. Явных следов преступник не оставил. Однако известно, что в постели Мамотюка была женщина. Предположительно блондинка. Во сколько она ушла, нам не известно. Если убийцей была наша блондинка, то она явно профессионалка. Если же нет… — Турецкий пожал плечами. — Что ж, тогда убийцу нужно искать среди ближайшего окружения генерала. Во-первых, люди из его окружения умеют обращаться с оружием и заметать следы. Во-вторых, дверь квартиры была не взломана, а открыта. Аккуратно, без грубого подбора ключей. Отсюда следует вывод: либо генерал сам открыл убийце дверь, либо у них были ключи от квартиры. Ну как, капитан, я ничего не пропустил?