Крестом и булатом. Атака - Дмитрий Черкасов Страница 4

Пу-уть далек лежи-ит.

Пейса-ами-и-и тряся-а,

Е-едет Ве-ечный Жи-ид…

К тихому голосу Гречко присоединился веселый тенор Васи Славина:

Стой, пархатый, сто-о-ой!

То-ормози скоре-ей!

Шмо-отки дай сюда-а,

Ра-аспрягай коней!…

Рокотов обмотал вокруг левой руки закрепленную на крюке веревку и наклонился вперед.

– Эй! У кого там обострение маниакально-музыкального синдрома? Певуны умолкли.

– То-то! – Влад подавил смешок. – Еще раз подобные арии услышу, попрошу батюшку, чтоб он предал вас анафеме… Тоже мне, дуэт патриотов.

Василий засопел, хотел что-то ответить, но Игорь дернул приятеля за штанину.

– Лучше молчи. Сами нарвались… Славин обреченно вздохнул и пополз дальше, ловко обходя неудобные камни и вжимаясь во влажный песок расщелины.

– Они так часто развлекаются, – шепотом сказал Филонов. – Возьмут какую-нибудь песенку и давай текст менять. А потом гундосят на пару…

– И, небось, исключительно с националистическим подтекстом, – полуутвердительно отреагировал Рокотов. – Про жидов, про «черных». Фестиваль имени доктора Геббельса, премии от мсье Лимонова…

– Не без этого, – согласился Никита. – Но иногда бывает действительно смешно.

– Кто б сомневался! Только надо время и место выбирать нормально… А то разорались, понимаешь, посреди ночи.

– Бывает, – Филонов привстал. – Но больше не будут. Цепляй меня за ремень…

Чеченцы, сидящие на сбитых амфитеатром скамьях, заволновались.

* * *

Резван Гареев поднял руку и принялся что-то гортанно объяснять, в конце каждой фразы разрубая воздух ладонью.

Собравшиеся застыли.

Пока главарь местной банды толкал свою речь, не понимающий по-чеченски ни слова Митя Чубаров быстро осмотрелся из-под полуприкрытых век. Разглядывать жителей аула глаза в глаза было опасно – они вели себя подобно диким животным, воспринимая прямой взгляд в качестве проявления агрессии и тут же набрасывались на визави.

В небольшом зале собрались человек восемьдесят.

Две трети – старики и подростки, остальные – члены местной банды, возглавляемой Гареевым. Почти все увешаны оружием, даже дети.

В левом углу на штативе была установлена полупрофессиональная видеокамера. Возле нее застыл молодой невысокий очкарик в свитере не по размеру, доходящем ему почти до колен, и в бело-синих кедах. Очкарик изредка хлюпал носом.

Над объективом видеокамеры горел красный огонек.

Оператор был явно не местным. И не чеченцем. Скорее русским с изрядной примесью татарской крови. Немного помятое лицо, тонкогубый рот, маленькие, как у женщины, кисти рук, жидкая рыжеватая щетина. Очкарик переминался с ноги на ногу и почесывался. Видимо, в антисанитарии полевых условий успел нахвататься вшей.

Маленькие кровососы были проклятьем как для самих жителей аула, так и для заложников.

Вши не разбирали, кто хозяин, а кто раб, и кусали всех подряд. Попытки их вывести успеха не имели. Насекомые благополучно пережидали атаки инсектицидных спреев, схоронившись в складках домотканых ковров, коими были увешаны все стены домов в ауле, прятались в тюках овечьей шерсти и опять набрасывались на людей.

Виной нашествию вшей был изрядно потрепанный отряд боевиков, полгода назад остановившийся в селе на неделю. Бойцы, запаршивевшие на полях сражений, разбрелись на постой по домам и «отблагодарили» принявших их вайнахов полчищами кусачих тварей, мгновенно расселившихся по всему аулу.

Без кровососущих паразитов не обходится ни одна война.

Для заложников, однако, вши представляли определенный интерес, как источник протеина.

Многоопытные бомжи Жора с Яковом объяснили остальным пленникам, что насекомые на нашей планете являются наиболее питательным видом живых существ. И что их стоит есть, несмотря на отвращение и отсутствие привычки к подобной пище. Микроскопический организм, покрытый хитиновыми пластинами, концентрировал в себе практически чистый белок.

И заложники, преодолевая рвотные позывы, принялись ловить и заталкивать в рот вшей, пауков и другую мелкую живность. Именно она вкупе с набранными на огородах побегами лука, чеснока, петрушки и кинзы помогала хоть как-то поддерживать жизненные силы.

Резван Гареев договорил и уселся на отполированное бревно, установленное вдоль стены.

Слово взял старый чеченец, приходящийся Резвану двоюродным дядей.

Чубаров украдкой посмотрел на единственного из заложников, который понимал о чем идет речь. Магомед Цароев стоял с опущенной головой, безвольно опустив руки.

«Молодец, – подумал Митя. – Как и договаривались. Ничем не выдает свое знание языка… Но на фиг нас вообще сюда привели? Базарят о чем-то о своем, на нас – ноль внимания. И очкарик этот… Чо ему тут надо? Журналюга западный? Может быть… Репортаж о борьбе за независимость. Ему, наверное, сказали, что мы пленные контрактники. Ну-ну… Особенно монахи на контрактников похожи! – Пожилой дядюшка Гареева возвысил голос. – Ишь, разошелся, старый пидор! Ручонками размахивает… Видать, сталинские времена вспомнил. Как в Казахстан ехали. Зря Виссарионыч их не добил. Надо было не депортировать, а бомбить. Сравняли бы тогда Чечню с землей, сейчас бы проблем не было…»

В зал гуськом вошли три женщины с подносами, уставленными кружками с горячим чаем, и обнесли присутствующих.

Престарелый абрек, изображавший из себя жертву политических репрессий, а на самом деле трижды отсидевший за квартирные кражи и один раз – за совращение несовершеннолетних, наконец закончил свою речь и тяжело уселся на свое место.

Из толпы выскочил всклокоченный юноша и что-то крикнул.

Чубаров заметил, как Магомед напрягся и побледнел.

Но головы не поднял.

Чеченцы загомонили, явно одобряя выкрик товарища. Тот с гордым видом распрямил спину и уставился на заложников.

Резван Гареев вновь вышел на середину свободного пространства и забубнил, тыча пальцем то в потолок, то в сторону пленников. Зрители согласно закивали.

Цароев прикусил нижнюю губу.

Двое подростков приволокли с улицы деревянную колоду и установили ее в самом центре зала.

У оператора заблестели глаза, и он приник к видоискателю, наведя объектив на возбужденного Гареева. Командир боевиков нарочито медленно подошел к шеренге заложников и поманил пальцем Якова.

Экс– бомж безропотно сделал несколько шагов вперед.

– А теперь, – Резван перешел на русский язык, – по законам шариата этот пес будет наказан. Тащите топор.

– За что?! – выдохнул Яков.

Гареев коротко, без замаха ударил пленного в солнечное сплетение.

Двое молодых чеченцев подскочили с боков, заломили согнувшемуся Якову руки и уложили грудью на колоду.