Ночь над Сербией - Дмитрий Черкасов Страница 4

– Пока ничего не предпринимать, – Госсекретарь потеребила брошь. – Посмотрим, как Москва отреагирует на начало бомбардировки Милошевича.

– Это легко предсказуемо. Борис опять сделает вид, что обиделся, а московский мэр выступит с патриотическими заявлениями. Русские действуют по шаблону... Каких-либо неожиданностей я не предвижу.

– Что они захотят в качестве отступного?

– По-видимому, решения вопроса с отсрочкой платежей по кредитам. Еще, вероятно, наши гарантии Семье на получение гражданства в США или Швейцарии. Естественно, после выборов. С мэром также проблем не будет – инвестируем ему в развитие инфраструктуры Москвы сотню миллионов, он и угомонится...

– Не вовремя Борис уходит, ох как не вовремя, – Госсекретарь нахмурилась. – Еще года два, и с русскими было бы покончено... Активизируйте Козырькова, пусть он начнет выступать по телевидению против Милошевича.

– Сколько пообещать?

– По таксе. Дайте два миллиона из резервного фонда.

– У него прямой интерес к Югославии, – осторожно напомнил помощник. – Почти все сбережения в акциях фармацевтического завода в Новом Саде.

– Пустое, – отмахнулась Госсекретарь. – Обещайте, что, если завод пострадает, мы компенсируем его долю. Там, как я помню, и сумма-то смехотворная, около трех миллионов.

Помощник, получающий в год восемьдесят тысяч долларов и имеющий только дом, купленный в рассрочку, и недорогой “Понтиак”, пожал плечами. Он был воспитан на уважении к Закону и не всегда понимал, зачем правительство его страны якшается с вороватыми русскими да еще и помогает им грабить собственное государство. Но его работа заключалась в подготовке отчетов и систематизации аналитических материалов. К большей политике он не был допущен.

– Теперь о Сербии, – Госсекретарь скривилась и уставилась на помощника рыбьими глазками.

– Ситуация в Косово развивается по плану, – молодой сотрудник раскрыл очередную папочку с документами. – УЧК <Освободительная Армия Косово> практически полностью контролирует юг края, организован коридор для поставки боеприпасов. Ближе к северу немного сложнее, однако там действуют несколько десятков групп. Если мы ударим в течение двух недель, то Слободан не успеет подтянуть дополнительные силы, и албанцы перехватят инициативу.

– Как с инсценировками на границе?

– Все подготовлено, но окончательный план в ЦРУ.

– Ну, меня детали не интересуют. Наше дело – общее руководство и блокировка России... Поговорите с нашим послом в Москве, пусть найдет возможность пообщаться с окружением Бориса и намекнуть на нашу реакцию, если русские попробуют вмешаться.

– Там еще есть премьер, – тихо напомнил помощник.

– О нем не беспокойтесь. – Госсекретарь вновь дотронулась до броши. На самом деле это украшение являлось миниатюрным радиомаяком, должным оказывать помощь спецслужбам США, если охраняемую персону захватят возможные террористы. Трогать его без нужды не рекомендовалось, однако Госсекретарь не могла чем-нибудь не занимать руки, когда бывала возбуждена. – Премьеру осталось работать максимум месяц.

Помощник удовлетворенно кивнул. Полученная информация была более чем важная, ибо коснулась высшего должностного лица иностранной державы. Имея такие данные, партию в политический преферанс легко было превратить в разновидность международного “подкидного дурака”, где этот почетный титул присваивался не всегда адекватному российскому Президенту.

Пришедший на смену обаятельному Горби косноязычный сибиряк поначалу пытался было вымести поганой метлой все бывшее чиновничество, но окружение быстро переориентировало “венценосное тело” на борьбу с мифическими противниками демократии и на рокировочки в структурах исполнительной власти. Соблазн почти царственного правления был слишком велик, и бывший прораб не устоял перед открывшимися перспективами. Малообразованный и сильно пьющий Президент стал настоящим подарком для лидеров мирового сообщества – под “стаканом” от царя Бориса добивались неслыханных уступок на международной арене; он сдал всех бывших союзников и теперь нетвердой рукой вел Россию в заповедник самых отсталых стран третьего мира.

– Я обсужу начало акции с Хавьером. Думаю, он меня поддержит, – задумчиво промолвила Госсекретарь.

“Пусть попробует не поддержать, – мысленно усмехнулся помощник. – Его же на коротком поводке водят!”

Управляемость Генерального Секретаря НАТО была широко известна, но причину ее знали лишь избранные. В ранней молодости сей обаятельный испанец яростно выступал против Северо-Атлантического блока и даже подвизался в какой-то марксистской организации прокитайского толка.

Будучи на третьем курсе, он попал в поле зрения испанской полиции. Но отнюдь не за прогрессивные взгляды и не за участие в студенческих демонстрациях.

Его схватили на улице как раз в тот момент, когда он договаривался о цене на “девочку” с подъехавшим к кварталу красных фонарей клиентом. Клиент ретировался мгновенно, а Солану с полным набором доказательств в виде порноальбома, пачки песет и трех стоявших рядом проституток забрали в участок. Особую пикантность задержанию сутенера придавал тот факт, что одна из девиц приходилась Хавьеру двоюродной сестрой, что по испанским меркам являлось отягчающим обстоятельством.

Заливающегося слезами и соплями Солану в две минуты завербовал прибывший из городского управления сотрудник Службы Безопасности, и Хавьер несколько лет активно стучал на своих товарищей по Университету, получив двусмысленный псевдоним “Карахиньо” <по-русски наиболее близко “Хренок” или “Писюньчик”>, коим он был обязан подписывать свои отчеты.

Спустя четыре года деморализованного испанца передали в ведение ЦРУ, которое помогло ему сделать стремительную карьеру и наконец поставило его во главе НАТО.

– Вот еще что, – вспомнила Госсекретарь, – подготовьте мне несколько вариантов речей для выступления по сербскому телевидению. В зависимости от развития ситуации...

– На сербском? – уточнил помощник. Госсекретарь недовольно поморщилась и оперлась локтями на стол.

– Естественно. И передайте спичрайтерам, чтобы с фонетической транскрипцией лучше поработали... Примеры пусть найдут пообразнее, что-нибудь из сербского эпоса. Я хочу, чтобы эти отсталые славяне поняли, что именно я им говорю. И пусть речи будут попроще.

Помощник искоса глянул на Госсекретаря. Ни для кого не было секретом, что она родилась и выросла в чешской семье. Но ненависть ко всему славянскому, и в особенности к русскому, перевешивала здравый смысл, и госпожа Госсекретарь нередко попадала в неловкое положение из-за своих высказываний.

Помощник Госсекретаря неслышно вздохнул. Когда его устраивали на эту работу, никто не предупредил, что будет настолько противно. Однако молодой американец прекрасно понимал, что высказанное несогласие с методами руководства тут же поставит точку на его карьере и закроет двери в любое мало-мальски представительное учреждение. А ставить на кон свою дальнейшую жизнь даже из высоких гуманистических соображений он не собирался.