Мой личный врач - Нора Дмитриева Страница 4

Когда через два года после Сашки родился Гришка, Костина бабка, по причине ветхости и болезненности, отбыла на жительство к его родителям в Тверь, мы с Рэдом отправились в ее однушку, а Мила с Костиком и детьми остались в нашей трехкомнатной квартире.

И хотя я стала отрезанным ломтем, сестренка по-прежнему держала в поле своего зрения мое благополучие, и, возвращаясь из больницы с ночных дежурств, я всегда находила на столе накрытый салфеткой завтрак, в шкафу – отглаженную одежду, в холодильнике – миски с едой и полное отсутствие пыли – на всех поверхностях…

Когда я сказала Милочке, что пора кончать эту благотворительность, ведь у нее куча детей и муж, который вопит, как раненый мамонт, если не может найти подходящий к пиджаку галстук, она мне ответила, что хорошо помнит, как я однажды после ночного дежурства в больнице и занятий в институте уснула в прихожей на собачьей подстилке, не имея сил дойти до кровати, поэтому просит на всякие глупые темы с ней больше не разговаривать.

Короче, если Милочка хочет учить детей музыке, значит, так тому и быть, да и потом, если разобраться в существе вопроса, то в любимую Феодосию я запросто смогу съездить на следующий год, и Костик прав: почему бы не заработать во время отпуска денежку на погашение части кредита за машину?

Меня, конечно, сильно смущала, так сказать, законность сего могучего предприятия, поскольку я слышала о всяких там судах по поводу покушения на чужую частную жизнь. Но у Костика и на этот счет были соображения.

– Слушай сюда, – ораторствовал зять, – здесь ничего страшного нет: сними сопливые кадры, чтобы на них было видно, какой он хороший семьянин, как он любит жену, детей, собак и прочих всяких кошек, как самолично косит газон, играет в теннис, ну и что-нибудь еще в этом роде, ну и кто к этому придерется? И потом, какой с сиделки спрос? Нащелкала себе фоток на память, ну и, черт попутал, продала за денежку в журнал…

Дальше мы принялись разрабатывать тактику и стратегию.

– Знаешь, – фонтанировал идеями зять, – а давай сделаем так: ты свяжешься с Настей, все объяснишь, предупредишь, что не приедешь и попросишь ее позвонить Милочке, и пусть она ей скажет, что у них ковшом экскаватора порвали телефонную линию, чинить, как всегда, будут долго, поэтому звонить тебе можно только на мобильный.

Экскаватор меня впечатлил, и на эту версию я согласилась.

Вечером следующего дня я была представлена Агнессе Николаевне, худощавой, элегантно одетой даме лет под сорок с безупречными манерами английской леди и внешностью, про которую принято говорить «породистая». Она придирчиво рассмотрела документы, подтверждающие мою сестринскую и массажистскую квалификацию. Диплом об окончании мною Московской медицинской академии имени И. М. Сеченова, а также свидетельство о высшей врачебной категории мы решили ей не предъявлять, дабы избежать ненужных вопросов. Костина тетка Маргарита Львовна вообще была уверена, что я ветеринар, поэтому утечки информации с ее стороны можно было не опасаться. Изучив мои «верительные грамоты», Агнесса Николаевна провела небольшой инструктаж и сообщила, что моей пациенткой будет мать хозяина дома. По ее словам, работа меня ждала неутомительная, так как больная после инсульта находится в стабильном состоянии, и мне нужно будет только тщательно выполнять предписания лечащего врача, делать массаж и оказывать необходимые санитарно-гигиенические услуги. Так что все складывалось вроде бы неплохо, и я намеревалась в свободное время добить монографию, благо развлечений никаких не предвиделось. Кроме того, я выговорила право взять с собой Персика, мотивируя тем, что у кота нежная психика, он привык ко мне и в разлуке может получить инфаркт.

Костик по этому поводу молча бесился, а Маргарита Львовна, видимо, вспомнив, как ее пес лишил меня сумки, тут же стала мне поддакивать и рассказывать о том, какой, по словам ее племянника, у меня красавец и умница кот, чему я страшно удивилась.