Заговор Арбеллы Стюарт - Александра Уолш Страница 4

На следующее утро Пердита поставила свою кружку на стол в своем кабинете и бросила компьютер и сумочку на стул. Большой офис в исследовательском центре «Дом Маркиза» когда-то принадлежал ее бабушке, Мэри Фицрой, но Пердита заняла его в прошлом году, когда переехала в свой новый дом. В глубине здания, в районе под названием «Дейри», был еще один, почти идентичный офис, оснащенный ультрасовременным климат-контролем и ограниченным доступом для защиты многих тысяч древних документов, хранящихся в нем. Была также специальная команда реставраторов, которая не только работала с документами, принадлежащими Маркиз Хаусу, но и поддерживала тесные связи с Маккензи и их многонациональным деловым центром в Иерусалиме. Пердита пользовалась офисом в Молочной, когда изучала какие-либо деликатные оригиналы документов, но ее основная база находилась в Исследовательском центре.

«Доброе утро», - позвала Дженни Проктер, главный библиотекарь и архивариус, просунув голову в дверь, когда проходила мимо. «Прошлой ночью был замечательный праздник».

«Это было очень весело, не так ли?»

«Твоя бабушка наслаждалась бы каждым моментом», - сказала она.

Пердита кивнула. Большая вечеринка не была обычным способом отпраздновать первую годовщину смерти человека, но все, кто знал ее бабушку, уверяли, что Мэри была бы в восторге. Вечер имел огромный успех, хотя в какой-то момент Пердита и Пайпер улизнули, чтобы посетить могилы, где покоится их семья, и, наконец, развеяли прах отца на могиле матери. Он умер от рака за шесть месяцев до того, как была найдена мертвой их бабушка.

«Наконец-то они снова вместе», - сказала Пердита, когда они возлагали колокольчики к надгробию своей матери.

«Держу пари, они веселятся», - добавила Пайпер.

Возложив цветы на могилы своих бабушки и дедушки, которых они никогда не видели, они вернулись на вечеринку.

Во время их прогулки к дому под декоративными фонарями, придававшими садам волшебное сияние, Пердита взглянула на черные волны Ллин Кел.

«Ищете русалку?» Спросила Пайпер, заставив Пердиту остановиться в удивлении.

После минутного раздумья Пердита тихо сказала: «Я видела ее». До сих пор Пердита почти отрицала это самой себе и никому не рассказывала о том, что, как ей казалось, она видела. «В ту ночь нам с Китом пришлось бежать, спасая свои жизни», - продолжила она. «Это был всего лишь проблеск, но это определенно была она». Пердита взглянула на свою сестру, которая наблюдала за ней, но не казалась обеспокоенной.

«Почему ты не сказал мне раньше?» — спросила Пайпер.

«Время никогда не было подходящим; это не те вещи, которые вы бросаете в разговор. Ты думаешь, я сумасшедший? Или что мне мерещилось из-за стресса, в котором я находился?»

Пайпер взяла Пердиту под руку, и они направились обратно на вечеринку. «Я не думаю, что тебе померещилось что-то из-за стресса или что ты сумасшедший», - ответила она, прежде чем сделать глубокий вдох и закончить: «потому что я тоже ее видела. Только мельком, но я знаю, что я видел».

Пердита в изумлении уставилась на Пайпер. Из них двоих именно Пердита всегда была подвержена чрезмерно активному воображению и, как выражался их отец, «полетам фантазии»; Пайпер всегда была более прагматичной.

«Правда?»

Пайпер кивнула. «Когда мы вернулись домой несколько месяцев назад, и ты отдал мне письмо, которое бабушка оставила для нас, чтобы мы нашли. Бабушка была на моей свадьбе; она прокралась сзади и наблюдала, затем исчезла, прежде чем кто-либо ее увидел. Это заставило меня понять, как сильно она любила нас и на какую огромную жертву она пошла, когда ушла из нашей жизни после смерти мамы. Позже тем вечером я пошел прогуляться, чтобы попытаться прояснить голову, думая о бабушке и о том, насколько разными могли быть наши жизни. Когда я смотрел на воду, я увидел фигуру. Это было мимолетно, почти между вдохами, но это была она. Она сделала паузу, затем добавила: «Возможно, нам все же стоит сохранить это при себе».

«Вероятно, хорошая идея — нам все равно никто не поверит».

Пердита еще долго думала об этом разговоре после окончания вечеринки. В глубине души и своим академическим умом она знала, что русалок не существует. Это было эволюционно и биологически невозможно, но, как и Пайпер, она была уверена в том, что видела. Она задавалась вопросом, открывались ли русалки только тем, кому нужно было их видеть, тем, кому нужна была надежда в момент невероятной опасности или отчаяния. Это была идея, которая вызвала улыбку на ее лице, когда она засыпала.

Теперь она смотрела на длинную стену своего кабинета, где, вдохновленная эксцентричным генеалогическим древом, созданным Китом во время их пребывания в замке Иерусалим в Андорре, она сделала визуальную хронологию своих последних исследований. В центре сюжета был образ Кэтрин Ховард, сопровождаемый изображением вырезанной русалки и тремя латинскими надписями, которые Пердита теперь ассоциирует с королевой — подростком и тремя ювелирными изделиями, которые были с ней связаны: Semper Sorores, Luncta Sanguine и Spe et Nereidum — Сестры Навеки, объединенные Кровью, Надеждой и Русалками. Эти фразы, казалось, были неотъемлемой частью поисков Пердиты, и не в первый раз она задалась вопросом, были ли изображения русалок, которые были видны по всему дому Маркиза, просто символом женственности, причудливой фантазией или ключом к тайнам прошлого.