Мертвая земля - К. Дж. Сэнсом Страница 4

Нас, оставивших Лондон серым ненастным утром, было шестеро; я, мой молодой помощник Николас Овертон и четверо крепких парней, вооруженных ножами и мечами, – все они состояли на службе у Томаса Пэрри, главного управляющего двором леди Елизаветы. Их командир Фоуберри, молчаливый мужчина средних лет, прибыл в Линкольнс-Инн за день до этого; он доставил письмо патрона, который срочно вызвал меня в Хатфилд. В послании говорилось, что мне предстоит помочь леди Елизавете в некоем безотлагательном и деликатном деле. Мне следовало отправиться в путь вместе с гонцом, провести ночь в загородном трактире и следующим утром предстать перед Пэрри и леди Елизаветой. В письме сообщалось также, что мой патрон на всякий случай послал с Фоуберри еще трех человек, которым предстояло сопровождать нас; учитывая, что после майских мятежей в стране было неспокойно, предосторожность эта отнюдь не казалась лишней. Меня несколько удивило, что Пэрри, всегда отличавшийся многословием, ограничился столь кратким посланием, и по дороге я ломал себе голову, что предвещает подобная лаконичность. Приобретение и продажа земель для леди Елизаветы, которыми я по поручению гофмейстера занимался в течение двух лет, разумеется, относились к числу деликатных дел, однако не требовали срочности.

В пути мы почти не разговаривали; ненастная погода не способствовала оживленной беседе. Николас ехал рядом со мной, склонив тощее длинное тело на шею лошади. С другой стороны от меня трусил Фоуберри, сзади – трое его людей. Одинокие всадники и повозки, груженные различными припасами, встречавшиеся нам на дороге, двигались в противоположном направлении, в сторону Лондона. Лишь однажды нас обогнал гонец в яркой ливрее королевских цветов, сопровождаемый двумя вооруженными слугами, которые, оглушительно трубя в рожки, сделали нам знак уступить дорогу. Обрызгав нас грязью из-под лошадиных копыт, они быстро скрылись вдали. Николас вопросительно взглянул на меня; пряди рыжих волос, падавшие ему на лоб, так промокли, что напоминали крысиные хвосты, а капавшая с них дождевая вода заставляла юношу поминутно моргать.

– Любопытно, что он везет, – заметил Овертон. – Очередное воззвание лорда-протектора Сомерсета?

– Скорее всего. Хотел бы я знать, чему оно посвящено на этот раз.

– Возможно, протектор провозглашает, что отныне слепые должны прозреть, а рыбы – летать по воздуху.

Я рассмеялся, однако Фоуберри, ехавший рядом со мной, бросил на Николаса неодобрительный взгляд.

Близился вечер, серое небо потемнело.

– Я полагаю, вскоре мы должны прибыть на постоялый двор, – сказал я, повернувшись к Фоуберри.

– Да, сэр, думаю, до постоялого двора уже недалеко, – ответил он своим низким, глубоким голосом.

Подобно Пэрри и многим другим служащим при дворе леди Елизаветы, он был валлийцем. В седле наш сопровождающий держался прямо, не обращая внимания на ненастье; выправка выдавала в нем бывалого солдата. Возможно, как и большинство его земляков, он был участником войн с Францией.

Я растянул губы в улыбке и заметил:

– Очень удачно, что по распоряжению мастера Пэрри мы должны провести эту ночь в трактире. Иначе мне пришлось бы предстать перед леди Елизаветой мокрым и грязным, как крыса, выскочившая из сточной канавы.

– Да, сэр, показываться перед нею в таком виде негоже, – с непроницаемым лицом кивнул мой спутник.

Я понял, что все попытки вытянуть из него хоть что-нибудь о причинах столь внезапного вызова обречены на поражение; даже если этому человеку что-то известно, он будет хранить молчание.

Николас, придержав лошадь, указал хлыстом направо. В отдалении, за ячменным полем, светился огонек.

– Посмотрите-ка туда, мастер Фоуберри! – воскликнул Овертон. – Может, это и есть постоялый двор?

Фоуберри придержал лошадь и сделал своим людям знак последовать его примеру. Смахнув с глаз дождевые капли, он вперил взгляд в сгущавшийся сумрак. И наконец изрек:

– Нет, это не постоялый двор. Нам нужно проехать еще около мили. – Посмотрев вдаль еще несколько мгновений, он добавил: – Это не свет из окна, а огонь. Скорее всего, кто-то развел костер в роще за полем.

– Может, там лагерь крестьянских мятежников? – предположил один из его людей, коснувшись рукояти меча.

– Я слыхал, в Хэмпшире и в Сассексе вновь начались волнения, – негромко ответил ему командир.

– Это лишь один-единственный костер, – покачал я головой. – Скорее всего, его развели какие-нибудь путники вроде нас.

– Очень может быть, что эти путники поджидают одиноких всадников, дабы их ограбить. – Фоуберри сплюнул на землю. – Согласно новому закону, принятому парламентом, подобных шельмецов следует клеймить и строго наказывать. Мы должны предупредить хозяина постоялого двора, что видели костер, – продолжил он. – Пусть трактирщик сообщит об этом констеблю, а тот пошлет туда городскую стражу. – Он повернулся ко мне. – Вы согласны, мастер Шардлейк?

Я медлил, не зная, что ответить. Николас метнул в меня предостерегающий взгляд. Ему было хорошо известно мое мнение относительно творившихся в стране беспорядков, но затевать сейчас спор вряд ли имело смысл.

– Вам лучше знать, мастер Фоуберри. Хотя, вполне вероятно, у этого костра греются самые что ни на есть честные люди.

– Осторожность никогда не бывает лишней, особенно в нынешние тревожные времена. Кроме того, Хатфилдский дворец расположен неподалеку отсюда, и беспорядки могут потревожить леди Елизавету.

Я кивнул в знак согласия. Мы вновь натянули поводья своих усталых лошадей и медленно двинулись по дороге. Я лишь вздохнул про себя, рассудив, что тем, кто собрался ночевать у костра в такой холод, в любом случае не позавидуешь.

Постоялый двор, расположенный на окраине маленького городка Хатфилда, оказался уютным и чистым. Подъехав, мы спешились, и двое конюхов увели лошадей. Люди Фоуберри последовали за ними, оставив своего командира в нашем с Николасом обществе. Тело мое затекло после длительного путешествия, все кости ломило. Спина просто разламывалась: в последнее время длительные переезды верхом давались мне все тяжелее. Но горбуну сорока семи лет от роду вряд ли стоило на это сетовать. Вслед за слугой, взвалившим себе на плечи нашу поклажу, мы вошли в старый просторный дом. Свечи, ярко горевшие внутри, освещали каменные плиты, которыми был выложен пол; дверь, ведущая из холла в просторный обеденный зал, была распахнута настежь, и сидевшие там постояльцы, судя по виду в основном преуспевающие торговцы, с любопытством уставились на нас. Лысый приземистый человек в фартуке поверх дублета, прервав на полуслове разговор с одним из гостей, поспешил нам навстречу.

– Приветствую вас, мастер Фоуберри! – жизнерадостно воскликнул он. – Мы вас ждали. – Он склонился в почтительном поклоне и, выпрямившись, устремил на меня пронзительный взгляд небольших острых глаз. – А вы, должно быть, джентльмен-законник и прибыли, чтобы помочь мастеру Пэрри советом?

– Я сержант юриспруденции Мэтью Шардлейк, член Лондонской коллегии адвокатов, – представился я. – А это мой помощник мастер Овертон.