Найди меня - Ксения Руднева Страница 4

Кажется, мое лицо по цвету приблизилось к ней. Я приткнула монстробукет в уголок и поспешила в ванную, втиснулась между мужчиной и вешалкой, прикрывая обзор на интимную вещь собственным телом, и не покидала свой пост, пока блондин не вытер руки.

На кухне он выложил на стол осьминога. Вообще, звучало многообещающе, и я даже собиралась непременно попробовать, но когда узрела воочию эти закрученные в кольца фиолетовые щупальца с молочного цвета присосками, то еле сдержала рвотные позывы.

– Я это есть не буду, – стиснув рот ладонью, промычала я. – Убирай гадость немедленно. Ну ты и извращенец!

– Вижу, впечатление я на тебя действительно произвел. Не то, на которое рассчитывал, правда, но все же… – Илья, смеясь, засовывал контейнер обратно в бумажный пакет. – Хотя с тобой все идет не по плану, как я успел заметить. Чем теперь ужинать прикажешь?

– Могу тебе бутерброд с колбасой предложить, – проворчала я.

Илья, что удивительно, не отказался.

– Расскажи, что тебе известно о Самойлове? – попросила я, когда мы устроились с чаем друг напротив друга, по центру на столе стояла тарелка с горкой совсем не шеф-поварских бутербродов.

– Сперва ты о нем расскажи.

Я пожала плечами, схватила кусок докторской и начала:

– На самом деле ничего особенного я не знаю. Он всегда был для меня братом Миши, да и пересекались мы не так чтобы часто. Его работой я не интересовалась, знаю, что фирмой вроде владеет, судя по шикарному загородному дому – успешно. Он нас с Мишей как-то на шашлыки приглашал. С его женой, Ольгой мы лучше сошлись, простая, приятная. У них сын общий растет. И вроде как взаимных претензий у нас с Олегом не было, да и откуда бы им взяться? Ровно до тех пор, пока Миша не пропал. Меня возмущала спокойная реакция Самойлова, его же – моя настырность и нежелание оставить все, как есть. Первое время я самостоятельно пыталась докопаться до правды, ходила по Мишиным друзьям, коллегам, но везде будто натыкалась на глухую стену: никто ничего не знал, не видел и не слышал. Даже полицию трясла. Но те пришли к выводу, что мой жених скрылся по доброй воле, и особо на мои увещевания не реагировали. Смеялись, что я слишком уж замуж хочу. Там мальчишки были, лет по двадцать пять, не больше, я слышала, они смеялись, что после тридцати каждый шанс, как последний. Руководствуясь этой глупостью, они и сделали насчет меня вывод. А разве это стыдно – искать любимого человека?

– Почему они решили, что Михаил сам? – никак не отреагировал на вопрос Илья.

– Потому что все выглядело так, будто он заранее готовился к отъезду. Но я-то знаю, что это не правда! Не было у него таких планов! Работу он давно менять собирался, говорил, что хочет что-то более прибыльное найти, может, даже начать свое дело, от съемной квартиры отказался – так мы в моей первое время жить собирались. Документы он при себе носил всегда, говорил, что привычка, потому на квартире их и не доискались, наличными тоже не пользовался, большую часть вещей ко мне перевез. Вот и обнаружили следователи полупустую квартиру с хозяйской мебелью, срок аренды которой заканчивался через пару дней.

Илья помолчал, отложил недоеденный бутерброд и признался:

– Знаешь – только без обид – но это и правда выглядит так, будто он сам, – блондин, с жалостью глядя на меня, взъерошил пятерней волосы.

– С чего я вообще взяла, что ты можешь оказаться полезным! – с обидой усмехнулась я. Меньше всего мне хотелось выслушивать от постороннего человека о собственной самонадеянности.

– Я сказал чистую правду, Помидорка, извини, если она пришлась тебе не по вкусу.

– Что, по-твоему, могло заставить нормального мужчину ни с того, ни с сего сорваться с места? – я начинала злиться.

– Как раз это мы и можем попробовать выяснить. В одном ты права: просто так не удирают. А зная кое-что о его братце, могу с уверенностью предположить: искать подсказки нужно не по друзьям, а в ленте городских новостей за то время.

– Думаешь, что-то случилось, и поэтому Миша вынужден теперь скрываться? – я наклонила голову, будто только так могла посмотреть на произошедшее под другим углом. – А Олег в курсе, что случилось, потому-то и ведет себя так спокойно? – развила я мысль.

Илья смотрел снисходительно, так, как смотрит учитель на ученика, до которого наконец дошло, что дважды два – это ровно четыре. А меня прорвало. Я прикрыла глаза, надавила на них пальцами, не помогло: губы скривились, и из горла, из самой глубины, вырвался всхлип.

Я зарыдала. Уронила лицо в ладони и срывающимся голосом бормотала:

– Восемь месяцев. Гребаных восемь месяцев я его оплакивала, думала, что он умер или в рабство какое попал. Ты знаешь, сколько я историй про трудовое рабство прочитала? А сколько ужасов про «расчлененку»? Я же в каждой группе, какую найти смогла, по поиску людей состою, до сих пор утро начинаю с просмотра ленты. Боюсь увидеть анкету и надпись сверху: «Найден, погиб», и все равно смотрю.