Лютобор, собиратель рун - Юрий Гнатченко Страница 4

Осатаневший от лихих девяностых криминал после нескольких показательных дел принял негласное правило – в случае участия старшего следователя по особо важным делам в том либо ином виде в расследовании, сдавать виновных несмотря на любые авторитеты и защиту.

Даже заматеревшие на отмывании бюджетных денег олигархи двухтысячных, старались правдами и не правдами, подкупом или шантажом, но исключить его участие в рассматриваемых против них делах. Чем беззастенчиво пользовалось вышестоящее руководство, что способствовало за десятки лет созданию ореола некоего ангела возмездия вокруг Николая. Все эти причины вкупе с полным отсутствием у Николая синдрома карьериста, мирило вышестоящее руководство с несговорчивостью старшего следователя.

В это пятничное утро старший следователь планировал начать и окончить к вечеру просмотр краткой справки о состоянии дел по Центральному федеральному округу, которую ведомым внутренним чутьем он затребовал у аналитического отдела пару дней назад. Врожденные, а затем отточенные десятками лет активной работы способности к сыскному делу иногда вытворяли интересные коленца и смутно оформленные предчувствия Николая Васильевича выливались в соответствующие запросы к коллегам из информационно-аналитического управления.

Стоило отметить что эти самые коллеги не зря ели свой хлеб и могли предоставить не только грамотно подобранные материалы интересующие следователя по особо важным делам, но и спрогнозировать что из такого запроса может следовать. По прокуратуре даже ходили слухи определенного толка, не имеющие под собой твердых доказательств, но при этом являющиеся своего рода мистическими прогнозами. И запросы на аналитические справки от старшего следователя Лахитина Н.В. как раз относились к таким и носили пророческий характер.

Сам Николай относился к ним крайне негативно повидав на своем веку немало поделок и откровенных мистификаций от криминальных элементов России, которые прикрывали свои незаконные дела различного рода профанациями. Вот только закономерность оставалась закономерностью. Злые языки в генеральной прокуратуре утверждали, что именно фокус Лахитина на том или ином регионе способствовал всплеску криминальных разборок либо…как правило что такое «либо» многозначительно умалчивалось и оставалось на откуп фантазии слушателя.

Увы но чем выше человек забирался по карьерной лестнице тем более он был склонен к такого рода меткам, знамениям и прочей ритуалистики, особенно если это касалось вверенного ему коллектива. Сие проклятье не обошло стороной и начальника Главного Управления, советника второго класса Владимира Петровича Смирнова, а по совместительству и близкого друга Николая.

Владимир Петрович так же как и Николай не очень любил эзотерику, но получив сигнал от аналитиков о соответствующем запросе решил лично поинтересоваться грядущим у неформально клейменого злыми языками прорицателя.

Только начав просматривать аналитическую справку Николай был прерван настойчивым звонком мобильного телефона. Первые пару минут он лишь сильнее хмурил брови стараясь не обращать внимание на звук вибрирующего телефона, но к концу третьей минуты терпение лопнуло даже у него.

– Старший следователь Лахитин. – резко бросил он в телефонную трубку. Оторвавшись от монитора и поднеся обретённый выслушать и донести по проводам весь гнев старшего следователя по особо важным делам, мобильный телефон лишь обреченно пискнул, подав сигнал о соединении с абонентом по защищенной линии.

– Лахитин, чего так долго трубку не берешь, а если ЧП? – раздался в трубке голос определившегося абонента – Или ты опять нарушаешь субординацию и саботируешь начальство?

– Никак нет товарищ Смирнов. – едкости в голосе следователя хватило бы на десяток начальников.

– Опять ты за свое Муравей…вот точно доиграешься, попру тебя в шею на пенсию, будешь по лесам лосей гонять – Владимир Петрович достаточно емко и лаконично умудрился одним предложением щелкнуть по носу подчиненного, дать ему понять что шутить не стоит, указать на субординацию и используя рабочую кличку, дать Николаю понять о необходимости личной встречи.

Для первых трех пунктов у него были все основания быть раздраженным на такое приветствие своего подчиненного, так как в генеральной прокуратуре обращение «товарищ» считалось некорректным. Такого рода формулировка в обращении к работнику прокуратуры было бы аналогичным, как если бы вы на улице обратились к полицейскому со словами «эй ты, как тебя там, парень…типа нужна твоя помощь».

Ну а использование рабочего псевдонима однозначно указывало на срочность и безотлагательность встречи. Все это прекрасно понял Николай и вздохнув про себя, уточнил:

– Что уже настучали?

– Не настучали, а информировали. И кстати правильно сделали. – после небольшой паузы Владимир Петрович решил пояснить – Жду тебя через час у себя.

Сочтя что краткая инструкция к действию доведена до старшего следователя, телефонная трубка пронзительно пискнула и умолкла, сообщая о том, что абонент отключился.

– Мда-а-а… – протянул Николай и стараясь собрать мысли потер руками лицо – И вот как у тебя так получается Гладиолус ни черта не делая всегда быть на шаг впереди.

Как и любой здравомыслящий человек Николай по возможности не стремился высказывать все что он думает о начальстве, им же в лицо, но его молчание часто было более красноречиво. В результате за годы службы он приобрел особенность иногда в тишине позволить высказать свое лично мнение. Упоминание рабочего псевдонима начальника, которое он к слову жутко ненавидел, добавляло пикантности ситуации и настраивало Николая на позитивную мотивацию, тем более он был прекрасно осведомлен, о том что его кабинет прослушивался и распечатка его «мыслей в слух» к вечеру ляжет на стол так не вовремя оторвавшего его от дел начальства.

Раздражение охватившее Николая слишком медленно уходило на второй план и Николаю пришлось даже сделать несколько глубоких вздохов чтобы помочь себе успокоится. Он категорически не любил общаться с начальством касаемо рабочих моментов, так как последнее предпочитало действовать по принципу «кто не работает тот и ест». Для Николая посещение кабинета начальников всегда было связано с пространственными изречениями на тему патриотизма густо приправленными распоряжениями вроде «немедленно преступить», «срочно предпринять» и «необходимо предоставить». Если же убрать весь пафос и прочий по мнению старшего следователя мусор, то по сути все разговоры сводились к тому, чтобы передать Лахитину очередное громкое, а значит смердящее как сто скунсов дело, с которым районные следователи не справились.

Покинув свой кабинет, Николай Васильевич отправился прямо по коридору в конце которого, по старинной заведенной еще при царе Горохе традиции, как раз находился кабинет любого начальства. Вездесущей секретарши Мариночки на месте не было что подспудно вызвало лишь легкое беспокойство.

После троекратного стука костяшками пальцев по деревянной поверхности двери, старший следователь замешкался на секунду, после чего потянув на себя дверь, проник в кабинет. Секундное замешательство было связано с тем, что какой то умник прямо на двери, чуть ниже таблички «Начальник главного управления по надзору за расследованием особо важных дел Генеральной Прокуратуры РФ, советник юстиции второго класса Смирнов В.П.» приклеил яркую фотографию улыбающегося чебурашки с большим букетом гладиолусов в руках.