Черное облако души - Татьяна Бочарова Страница 4

Та, выпустив локоть Никиты Кузьмича, отступила на шаг и уперла руки в боки. Вид ее не предвещал ничего хорошего.

– Никит, что она несёт, эта вертихвостка? Какая ещё Свиристелкина?

Никита Кузьмич молчал, мрачно разглядывая тапочки.

– Вы должны ее помнить – Мария Свиристелкина. Она была пианисткой, играла на рояле в ресторане. Она любила вас. Когда вы уехали, у неё родилась дочь, Аня. Это моя мать. Ее уже два года как нет на свете. А бабушка умерла совсем недавно, месяц назад. Она всю жизнь рассказывала мне о вас. Так получилось, что в нашей семье не было мужчин. Мать росла без отца, я тоже. И вот мне захотелось исправить это. – Рыжая наконец умолкла и вопросительно уставилась на Никиту. Тот почувствовал, как багровеют кончики ушей.

– Так, – грозно проговорила Надежда Сергеевна. – Вот что, «внученька»! Шла бы ты отсюда подобру-поздорову. А нет – так я полицию вызову в два счета. Думаешь, мы старые, совсем из ума выжили? Мало ли вас тут ходит таких родственничков, объегоривают доверчивых пенсионеров. Ступай, тебе говорят, по-хорошему.

– Я не собираюсь вас объегоривать, – спокойно произнесла девушка. – Просто хотела взглянуть на деда. Бабушка про него столько хорошего рассказывала…

– Да замолчи ты! – не сдержавшись, крикнула Надежда Сергеевна. – Какой он тебе дед! Уезжай себе в М. и не суйся сюда больше.

– Надя, послушай, – неуверенно произнёс Никита Кузьмич, – погоди. Ну что ты так сразу…

– Я? А ты что? Хочешь сказать, что она правду говорит? Про Свиристелкину? – тут же пошла в атаку Надежда Сергеевна. Никита понял, что лучше с ней сейчас не спорить, да и самому было неловко и стыдно.

…Вишь ты, откуда прилетело, откликнулось. Мария Свиристелкина, Маша. Помнил ли он ее? Да, разумеется, как не помнить. Давно это было, ох, давно. Лет за пятнадцать до инфаркта треклятого. Был Никита в очередной командировке, в городе М. Прорабатывал хороший контракт, жил в лучшей гостинице, обедал в ресторанчике при отеле. Там и встретил Машу – она по вечерам на рояле играла, развлекала публику. Вся такая неземная, худенькая, в блестящем платье до пола, с длинными, как у русалки, волосами. Никита, словно заворожённый, часами глядел на ее пальцы, порхающие по клавишам. Наконец не выдержал, встал и подошёл к роялю.

– Скажите, вы замужем?

Она, не переставая играть, удивлённо подглядела на него. Глаза у неё были неопределённого, дымчатого цвета, как ночь, полная любви.

– Нет. А почему вы спрашиваете?

– Спрашиваю, значит, нужно. – Никита почувствовал, как его переполняют радость и молодой, отчаянный задор.

В командировках у него не раз бывали романы, мимолетные, быстрые и красивые. Никита любил женщин, и не какой-то определенный тип, а разных – блондинок, брюнеток, шатенок, стройных и полненьких. Главное, чтобы были сговорчивые и весёлые, не доставали потом звонками и письмами. Однако сейчас с ним происходило что-то совсем другое. Сердце отчаянно стучало в груди, к лицу прилила кровь.

– Когда вы освобождаетесь? – спросил он у девушки, и не узнал своего голоса, охрипшего и прерывистого.

– Не скоро, – просто сказала она, – ресторан до одиннадцати, а сейчас только девять.

– Ничего. Я подожду. – Он осторожно дотронулся до ее волос и тут же отдернул руку, точно она могла от прикосновения растаять и исчезнуть. – Я буду ждать, – повторил он тверже и пошёл, не оглядываясь, к своему столику.

Он пил коньяк и слушал звуки рояля. Ему казалось, она играет для него одного, столько нежности и страсти было в этих звуках, столько силы в хрупких пальчиках. То ли от избытка алкоголя, то ли отчего-то ещё, неведомого прежде, на глаза Никиты навернулись слёзы…

Он дождался одиннадцати и увёл ее в лунную осеннюю ночь, накинув ей на плечики дешевое пальтишко. Она не сопротивлялась, не спорила. Сказала только: «В номер не пойду, увидят, уволят с работы». Молча села в такси, послушно назвала адрес, так же молча вышла у подъезда старенького трехэтажного дома. Ее квартирка оказалась скромной, чистенькой и такой крошечной, что у Никиты снова сжалось сердце от щемящей нежности.

– Как тебя зовут?

– Маша. А вас?

– Никита… Никита Кузьмич. – Он сам не знал, зачем прибавил отчество.

Глупо. Глупо и совестно. А сердце продолжало колотиться, нашептывая: «Вот, вот оно, счастье. Настоящее, то, о котором мечтает каждый. Счастье мое, с дымчатыми глазами». Он робко обнял ее. Она на мгновение прижалась к нему, доверчиво, всем телом, потом слегка отстранилась.

– Вы женаты?

Обычно Никита никогда не врал. Зачем? Надю он любил и никогда бы не бросил. Он предпочитал сразу расставить точки над «и»: семья – это одно, а мимолетный роман – совсем другое. Но сейчас слова застряли у него в горле. Глядя в ее бездонные, манящие глаза, он молчал, сглатывая невесть откуда взявшуюся слюну. Она смотрела на него с ожиданием, и он наконец мотнул головой:

– Нет. В разводе.

– Неправда, – тихо шепнула она. – Я не верю вам. Впрочем… это не важно. По крайней мере сейчас. – Она положила руки ему на плечи.

Все вокруг задрожало и начало уплывать. В ушах звучала музыка из ресторана, превращая реальность в сказочный, волшебный сон…

Никита очнулся от воспоминаний и пристально поглядел на рыжую гостью, застывшую посреди прихожей. Ничего схожего с Машей, ни одной черточки. И лицо, и фигура – все другое. Та была хрупкая, нереальная, как беззвездная, призрачная ночь. А девушка, стоящая сейчас перед ним, выглядела солнечной, спелой и сочной, как свежий апельсин. Никита Кузьмич почувствовал, как на плечи давит каменная глыба, тяжело, страшно. Нет сил на дурацкие воспоминания. И Надя не поймёт.

– Супруга права, – тихо, но спокойно проговорила он, глядя прямо в зелёные глаза девицы. – Вам лучше уйти. Я… я не знаю никакой Марии Свиристелкиной. Ступайте.

– Жаль. – Рыжая тряхнула кудрями. – Я думала, мы подружимся. Что ж, прощайте. – Она молча обула свои кеды.

Хлопнула дверь. Никита Кузьмич и Надежда Сергеевна остались стоять посреди прихожей, растерянно глядя друг на друга. Первая нарушила молчание жена.

– Вот ведь мошенников развелось. – Она приблизилась к мужу и ласково обняла его за плечи. – Пойдем, Никитушка. Тут дует из-за двери. Как бы снова радикулит не разыгрался.

Она увела Никиту в комнату. Он сумрачно молчал, погруженный в свои мысли. Через пятнадцать минут приехал верный Куролесов и привёз трёх забавных щенков. Надежда Сергеевна восторженно ахала, сновала из кухни в комнату и обратно, носила блюдечки с кормом и водой, то и дело дергая мужа за локоть:

– Никитка, смотри, какие милые! Хоть всех троих оставляй. Нет, ну до чего хороши!

Никита Сергеевич ожил, заулыбался. Неприятный эпизод из прошлого слегка поблек и перестал его нервировать. Сашка терпеливо ждал, пока супруги натешатся и выберут наконец щенка. Часа через два жарких споров, вздохов и охов, решили остановиться на старшем из трёх, мальчике, чёрном, с белой грудкой. У него были умные и живые глаза-бусинки, он смешно и тоненько тявкал, когда его гладили по блестящей гладкой шёрстке.