Совы не моргают - Эрл Стенли Гарднер Страница 4

Берта Кул осмотрела квартиру, заглядывая в самые немыслимыеуголки, как это может делать только женщина.

— Чертовски хорошая старинная мебель, — сказала она. — Яничего не ответил, и через мгновение Берта добавила: — Во всяком случае, длятого, кому такая нравится. — Она подошла к окнам, выглянула на балкон, сноваобернулась, чтобы рассмотреть мебель, и решительно заявила: — Мне — нет.

— Почему? — спросил я.

— Боже мой, Дональд! Пошевели мозгами. Уже много лет я вешуоколо двухсот семидесяти пяти фунтов.

И если кто-нибудь приглашает меня обедать, то непременнопододвигает мне стул в стиле Людовика XV — проклятую имитацию на журавлиныхножках с узким сиденьицем и ромбовидной спинкой — эдакого уродца из красногодерева.

— И ты садишься на него?

— Сажусь на него? Черта с два! Я бы так не возмущалась, еслибы хозяйки подумали об этом заранее, но где там! Они приводили толпу гостей встоловую, все рассаживались, а я оставалась стоять, глядя на то, чтопредназначалось в качестве посадочной площадки для моей кормы. И представьсебе, глупая хозяйка обычно застывала, глядя сначала на меня, а потом напроклятый стул, точно ей только сейчас впервые пришло в голову, что я должнаесть сидя.

Одна дама как-то призналась мне, что просто не знала, какпоступить, потому что боялась привлечь ко мне внимание, велев прислуге принестидля меня другой стул. Я возразила ей, что была бы смущена этим вполовинуменьше, чем если бы села на один из этих имбирных пряников с декоративныминожками и эта проклятая штука сложилась бы подо мной, как сломанный аккордеон.Ненавижу эти вещи!

Мы еще походили по квартире. Берта Кул выбрала кушетку,испытала ее рукой на прочность, затем наконец уселась, открыла свою сумку,достала сигарету и изрекла:

— Не вижу, чтобы мы, черт побери, хоть сколько-нибудьсдвинулись с того места, откуда начали.

Я предпочел не возражать.

Она чиркнула спичкой о подошву своего ботинка, закурила,посмотрела на меня и воинственно вопросила:

— Ну?

— Она жила здесь, — сказал я.

— Ну и что?

— Она жила здесь под именем Эдны Катлер.

— А какая, собственно, разница?

— Мы знаем ее вымышленное имя. Знаем, где она жила. В тупору в Новом Орлеане было очень дождливо. Питалась она не дома, но вряд ли вдождливые дни уходила далеко. В пределах двух ближайших кварталов есть два-триресторана. Думаю, нужно побывать там, возможно, что-то удастся выяснить.

Берта посмотрела на часы. Я поднялся, направился к двери ивышел.

Вниз, во внутренний дворик, вели скрипучие ступени, затемшел длинный коридор. Я повернул направо, миновал еще один внутренний дворик иоказался на Ройял-стрит. Увидев на угловом здании вывеску «Бурбон-Хаус», вошел.

Это был ресторан, типичный для Французского квартала. Вовсене ловушка для туристов, помпезностью привлекающая к себе, а заведение снизкими ценами и хорошей кухней. Никаких ненужных украшений и выкрутасов —здесь обслуживали постоянных посетителей.

Я наткнулся на то, что искал. Любой, кто живет в этой частиквартала, наверняка бывает здесь регулярно.

Я направился было к двери, которая вела в бар, но передумали свернул в помещение, где находились стойка, за которой люди завтракали, парааттракционов и музыкальный ящик.

— Что вам угодно? — спросил мужчина за стойкой.

— Чашку черного кофе и несколько жетонов для автомата, —сказал я, бросая на стойку четыре мелкие монетки.

Он вручил мне жетоны по пять центов и пододвинул кофе.

Возле аттракционов толклись два-три человека. Из ихразговора я понял, что они завсегдатаи этого заведения.

В шум вклинились звуки музыки из ящика, и женский голоспроизнес: «Эта песня посвящена администрации».

Раздались первые аккорды песни «Вниз по Суон-Ривер».

Я вынул из кармана фотографии, которые дал мне Хейл,отхлебнул кофе и издал возмущенный возглас.

— В чем дело? — спросил человек за стойкой. — Что-нибудь нетак с кофе?