Жизнь и смерть в ее руках - Лариса Соболева Страница 39

– Что ты думаешь по поводу исчезновения Ермакова?

– Откуда я знаю, что произошло, – заелозил он в кресле. – Ничего хорошего в голову не приходит, если честно.

Внезапно лицо Князева переменилось, стало сосредоточенным – он оглядывал кабинет, словно подозревал, что здесь есть кто-то невидимый.

– Чем ты обеспокоен? – заинтересовалась Малика.

– Ермак установил камеру слежения, я ищу ее.

– Обычно камеры устанавливают сверху, – поднимаясь и осматривая потолок, сказала она. – И в точке, откуда видна большая часть помещения…

Маля подставила стул к шкафу, взобралась на него, осмотрела верх. Князев тоже подключился к активным поискам, помогал переставлять стул и взбираться на него Малике, продвигаясь по периметру кабинета. Небольшую камеру они нашли на угловом шкафу позади кресла Князева, она была замаскирована листьями искусственного растения. Повертев камеру, Павел вздохнул:

– На батареях работала. Подзарядить надо, а чем? Ладно, потом найдем. – И кинулся к звонившему телефону. – Князев слушает… Мама, прости, не могу проводить… Я знал, что ты поймешь. Удачного полета, Фросю поцелуй. До встречи. Ну что, Малика?.. А что означает твое имя?

– Принцесса. Так назвал меня папа, ведь в русском языке нет имен со значением «принцесса», он дал мне узбекское имя.

– Назвал принцессой, а сам учил стрелять?

– В древности на Востоке было много женщин-воительниц, в основном среди принцесс.

– Ну что, принцесса, еще кофе?

– Не хочу, – усаживаясь в кресло, отказалась она.

– Ох, и трудно ждать…

Запрокинув руки за голову, он уставился на Малику, как удав. Она взяла журнал, нарочито закрывшись от него. Князев ухмыльнулся.

17

Урванцева поразила его тем, что явилась сама около часа дня, а не позвонила. Приехала она не одна, с милицией, и огорошила Князева:

– Пал Палыч, мобильник Ермакова где-то здесь.

– Где – здесь? – вытаращился он.

– Вот смотрите, в этом квадрате. – Урванцева развернула план части завода с параллельной улицей, прилегающей к его территории. Авторучкой обвела место, где, по ее мнению, должен быть телефон. – Сигнал слабый, либо батарея садится, либо трубка находится в каком-то укрытии. Что у вас на этой территории?

– Проходная, – перечислял он, указывая на объекты. – Административное здание, где мы находимся, чуть дальше здание КБ, хранилище металлолома…

– Ни КБ, ни хранилище не годятся. Остается это здание. Он не забыл трубку в кабинете?

Князев пожал плечами.

– Давайте зайдем к нему и позвоним.

Ключа от кабинета Ермакова не оказалось на щите.

– Значит, ключ у него, – сказала Урванцева. – А запасной есть?

– Есть, есть, – покивал дежурный, доставая ящик с запасными ключами.

Он открыл кабинет Ермакова, Князев сделал вызов со своей трубки, в ответ не раздалось ни звука.

– Здесь мобильника нет, – сообщила Урванцева, хотя это было понятно и без ее слов. – Будем делать обыск.

– Мне же не трубка нужна, а он сам, – сказал Князев.

– Вы уверены, что трубка не с ним? – спросила она. Елена Петровна распределила милиционеров по этажам, дав им абсурдный приказ: – Ищите в шкафах, под столами, за шторами, везде, где может укрыться человек.

Князев недоуменно поднял плечи:

– Если трубка у Ермакова и одновременно где-то в здании, а его никто не видел почти двое суток – что вообще это значит?

– Поживем – увидим, – уклончиво ответила она.

Здание обыскали, собственно, здесь было не так-то много мест, чтобы спрятаться, вопрос – зачем? Все это время Князев, Малика, Урванцева и Колчин находились в кабинете, потом спустились на первый этаж, но и там следов Ермакова не обнаружили.

– Подвальные помещения есть? – спросила Урванцева.

– Конечно, – ответил Князев. – И бомбоубежище.

– Пал Палыч, об этом надо было сразу сказать. Идемте.

Спустившись в подвал, Урванцева попросила Князева позвонить на трубку Ермакова, и… они услышали слабую мелодию из глубины подвала. Принесли ручной фонарь, по мере приближения к источнику звука в нос ударил неприятный запах. Два милиционера подняли фанерный щит, Ермаков лежал под ним скособоченный, поджав ноги, мобильник в его руке наигрывал мелодию и светился.

Потрясенный Князев оцепенел, свел скулы и поджал губы, между бровями пролегла глубокая морщина, а глаза были направлены на труп. Колчин тер лицо ладонью, но потом не выдержал и убежал – ему стало дурно. Маля стояла чуть в сторонке, Урванцева говорила по телефону:

– Мне срочно нужен эксперт, на заводе «Сельхозмашиностроение» найден труп. Убийство. Я жду. Пал Палыч, идите к себе, ему вы уже не поможете.

Князев развернулся, но не сразу ушел из подвала, а оглянулся, словно надеялся, что Ермак встанет и скажет: «Я пошутил». Павел Павлович простил бы глупую шутку, но нет, Ермаков не встал. Князев рванул к выходу, в холле дернул за узел галстук и сорвал его с шеи, бросил в урну, потом, уже поднимаясь по лестнице, попытался расстегнуть ворот рубашки, слишком много приложил усилий – верхняя пуговка отлетела, за ней следующая. В кабинете он задержался на середине, затем подошел к столу и сел на него.

– Дать воды? – спросила Малика, которая вошла следом за ним.

– М-м? – Он поднял на нее глаза, очнувшись. – Дай.

Маля налила из бутылки минералки, поднесла Князеву. Некоторое время он смотрел на стакан, взял его и поставил на стол, не выпив. Неожиданно притянул к себе Малику, сцепив пальцы в замок на ее пояснице, разглядывал лицо.

– Сюда могут войти, – попыталась она его образумить.

– Плевать на всех. Я скотина.

– Не преувеличивай. В том, что случилось, не ты виноват.

– Все равно скотина. – Он уткнулся лицом между ее шеей и плечом. – Я подозревал Ермака, а его… Ты видела пятно под ним?

– Видела.

– Какого черта он полез в подвал, что там делал?

– Я не знаю… – Маля запнулась, горячие и частые поцелуи Павла приводили ее в трепет. – Князев… остановись… Пожалуйста… Здесь не место и не… время…

– Может, у меня времени вообще нет, – подбираясь к ее губам, произнес Князев. Руки его скользили по телу Малики, расстегнули блузку, добрались до груди. – Что же, мне так и умереть, не узнав, какая ты…

В кабинет близкие люди входили без стука, ворвался бледный Колчин, да так и застыл с открытым ртом, увидев целующихся. Кашлянул. Они замерли, но не отпрянули друг от друга. Колчин догадался, что надо бы извиниться:

– Пардон… Малика, мне нужно поговорить с Пал Палычем с глазу на глаз.