Delete - Анна Данилова Страница 39

Прошло два дня, наступил день похорон братьев Нежных. Рита увидела на кладбище много своих знакомых, с которыми она давно не виделась и которые при встрече с ней посетовали на то, что пришлось вот встретиться по такому трагическому поводу, нет бы, как раньше, посидеть, выпить, поговорить… Шел дождь, пришедшие проводить братьев в последний путь жались друг к дружке и, как это часто бывает на похоронах, мысленно пытались отстраниться от реальности происходящего, старались думать о чем-то светлом, словом, гнали от себя мысли о смерти… Лица у многих были заплаканны. Все были потрясены убийством братьев. На могиле много говорили о таланте каждого из них и вообще, обо всем хорошем, о чем люди говорят обычно перед тем, как бросить горсть земли на крышку гроба. Дежурные слова, ничего оригинального, нового… Рита слушала всех, рассматривала пришедших на кладбище и задавала себя один и тот же вопрос: не ошиблась ли она?..

Было много женщин. Красивых. Вероятно, тех, кто пользовался услугами Валентина, профессионального фотографа. Возможно, с легкой и талантливой руки Валентина Нежного кто-то из этих красоток устроил либо свою личную жизнь, либо профессиональную карьеру фотомодели. Были здесь наверняка и пациентки психиатра Аркадия Нежного.

Алевтина Краузе оказалась самой близкой родственницей покойных, а потому стояла ближе всех к могиле, крепко держа за руку Игоря. Половину ее лица скрывали большие темные очки, в которых она смотрелась очень эффектно.

Леня пришел с Ариной. На него вообще было больно смотреть… Многие из присутствующих знали, что через два дня – похороны Кати Масленниковой.

Улучив момент, к Рите, стоявшей дальше всех, подошла Арина и шепнула ей на ухо:

– Его зовут Герман Калиниченко. Пьяница, бабник, но очень талантливый химик, когда-то они работали вместе…

– Спасибо, Арина.

И Арина вернулась к Леониду, а Рита сразу же перезвонила Марку.

Рита ждала, что Леонид что-то скажет о своих покойных друзьях, но потом поняла, что у него шок и, хороня их, он как бы хоронит и свою дочь… Во всяком случае, ему было не до речей…

Вернувшись домой, она везде, во всех комнатах и даже в мастерской, включила свет, телевизор, радио, повязала фартук и принялась готовить борщ: жизнь продолжалась, и она должна была думать о своем голодном муже. За окном лил дождь, а Рите хотелось писать букеты солнечных ромашек и подсолнухов, молодые початки кукурузы, синие колокольчики и зеленые, незрелые яблоки… Такой натюрморт, во всяком случае, нарисовался в ее воображении. Она не хотела думать о смерти, о мокрой от дождя колокольне на кладбище и о горьком пьянице, ковырявшем тяжелой от налипшей грязи лопатой в вязкой, глинистой земле…

За ужином Марк спросил ее, как дела.

– Все как будто успокоились, когда узнали, что убийца – Алик и что его арестовали…

– Тебе его не жалко?

– Мне всегда было жалко тех, кто умеет любить. А еще мне жаль, что за все в этой жизни надо платить. А это жестоко.

– Знаешь, о чем я мечтаю?

– Знаю. Чтобы я сварила холодец.

– Нет. Чтобы моя жена наконец занялась своим творчеством и не лезла в мои, прямо скажем, небезопасные дела…

– Я знаю, Марк. Но потерпи еще немного… Скоро все прояснится.

– Ты хочешь спросить меня о Германе Калиниченко?

– Хочу. Но меня интересует одно: в какой гостинице они могли встретиться с Леней в период с 17 по 20 сентября?

– Представления не имею, откуда у тебя эти даты, но ты угадала…

– Угадала? – Она ласково царапнула его по руке. – Ты явно недооцениваешь мои мыслительные способности! Высчитала…

– Хорошо. Высчитала. Так вот, не представляю себе, откуда тебе известно, что они были в одной гостинице, да еще и в один и тот же день…

– Это случайно было не семнадцатое число?

Марк посмотрел на нее озадаченно, поскольку почувствовал в этот момент, как далек он сам от каких-либо предположений в отношении убийцы, не говоря уже о таких потрясающих подробностях. Ну откуда ей знать, что эти люди встречались в гостинице именно семнадцатого числа? И самое главное: какое это имеет отношение к смерти целой группы людей?

– Именно. В гостинице «Словакия». И тот, и другой ночевали там. В разных номерах. На разных этажах. Но, Рита, как ты узнала? И каким образом все это связано со смертью всех четверых? Ведь ты говоришь, что это одно и то же дело…

– Сказать, как я угадала число? Именно семнадцатое сентября?

– Ну да.

– Все очень просто. Именно в этот день начались беспорядки в Будапеште…

Марк выронил вилку, и она упала в тарелку с пюре.

Локотков позвонил и сообщил адрес Германа Калиниченко. Оказалось, что он живет возле политехнического института, довольно далеко от центра, от Садовниковых.

– Я не пущу тебя одну, поняла? Не пущу, и все! Вообще на цепь посажу. – Марк крепко держал Риту за руку и даже не выпускал ее из кухни, где она мыла посуду.

– У тебя задушевной беседы с этим Германом не получится, – спокойно ответила она. – Марк, поверь мне, этот человек имеет лишь косвенное отношение… Хотя нет, что я такое говорю? Он в моем частном расследовании играет роль свидетеля. И только.

– А что, если ты ошибаешься?

– Я не знаю, как тебя убедить отпустить меня одну… Хотя, Марк, поехали вместе, ты подождешь меня в подъезде. Калиниченко даже и не узнает, что я приехала с телохранителем.

– Ты что, приедешь к нему и скажешь, что хочешь написать его портрет?

– Смеешься надо мной?.. Понятно! Нет, не думаю, что я использую именно этот повод для знакомства. Скорее всего, я заведу разговор о его друге детства, Леониде Масленникове, скажу, что он поручил мне разыскать его и пригласить на похороны дочери. Чем не причина для визита?

– А разве сам Масленников не может ему позвонить?

– Может. Но я представлю дело таким образом, якобы у меня в этом районе, где он живет, были дела, и когда Леня узнал об этом, он попросил меня заехать к другу детства… Поверь, когда Калиниченко услышит о смерти дочери своего друга, он меньше всего задумается о том, почему ему не позвонили, а сообщили об этом лично… Сам факт затмит какие-либо подозрения… К тому же мне кое-что известно о том, по какому поводу Калиниченко последний раз навещал Масленникова… Он одалживал у него деньги. Вот я от себя лично и скажу, что, мол, вы деньги можете ему не возвращать, лучше купите венок на могилу дочери…