Удар отложенной смерти - Инна Тронина Страница 39

Захар поспешно развернул носовой платок, вытер лицо. На белке его правого глаза лопнул мелкий сосуд. Подрагивающими пальцами майор оттягивал ворот серой форменной рубашки, пытаясь ослабить галстук.

– Санёк, ты вперёд ступай. А мы с Андреем кое-что выясним…

Как только Минц ушёл в коридор, Захар прижал Андрея к подоконнику и шёпотом спросил:

– Слушай, ты, когда с известным лицом расставался, договорился насчёт связи? Хотя бы в экстренных ситуациях?

– Нет. Мне, понимаешь, не до того было. Хотя есть одна зацепка – он дал рабочий телефон. Сказал, что можно звонить, но говорить очень осторожно. Там по всем комнатам стоят параллельные. А работают одни бабы. Сам понимаешь – развлекаются прослушкой. Он потом сам назначит встречу, когда узнает, что нужен мне. А по поводу чего, собственно, сыр-бор? Вроде, всё удачно сложилось. Опять неприятность?

– Мягко сказано. – Захар страдальчески скривил лицо, и у Андрея разом испортилось настроение. – Пока ты там куролесил… Ладно, значит, на работу ему сегодня уже не звякнуть. А домашний номер не знаешь?

– Он квартиру снимает, так что по справочному не пробить. Кроме того, и свои могут слушать. Лучше не рисковать. Так скажи, в чём проблема! Чего голову морочишь? Вместе бы и подумали…

– Вместе и подумаем. Весь отдел, кроме тебя, в сборе. Пошли. – Захар круто повернулся и зашагал по коридору. – Мне же перед генералом опять на ушах стоять придётся! Нос вытащили, так хвост завяз. Заслушать тебя сегодня, увы, не можем. Но без Озирского оперативка – не оперативка. Только ты не садись сейчас рядом с Санькой. Христом Богом тебя прошу. Опять, как мои сыновья, начнёте драться ногами под столом – знаю я вас! А тут речь идёт о жизни и смерти десятков, даже сотен людей. Вот так, друг любезный!

И Захар, открыв дверь в свой прокуренный, наполненный гулом голосов кабинет, легонько толкнул Андрея в спину. Как только они вошли, шум стих. Капитан радостно втянул ноздрями запах одеколона, пота, табака, машинного масла – он снова был среди своих.

* * *

– Через шесть часов после того, как на пограничной станции была задержана партия соляной кислоты, отправленная на химкомбинат в Тампере для очистки, и исследование содержимого бутылей показало, что в четырёх из них находится «царская водка», дело получило продолжение…

– Какая водка? – Один из оперативников шутливо приложил ладонь к уху. – И без талонов?

– Для тупых объясняю. Это – смесь соляной и азотной кислот, в соотношении три к одному, – сердито ответил Горбовский. – В ней начисто растворяется золото. Без следа. Вези, куда хочешь.

Ребята зашевелились. Кто-то из них присвистнул, кто-то кашлянул. Но вскоре напряжённое молчание вновь повисло в воздухе.

– После проведения электролиза было установлено, что в означенной таре находится, в общей сложности, двадцать килограммов золота девяносто восьмой пробы. Три часа назад в дежурную часть позвонил мужчина и заявил следующее… – Горбовский только сейчас оторвал глаза от листа бумаги и обвёл всех растерянным, даже обиженным взглядом.

В кабинете начальника отдела ярко горели лампы дневного света. Чёрные оконные стёкла быстро покрывались морозным узором. Все слушали по-разному, но думали об одном и том же. Оперативники знали, какое сложное дело было поручено их подразделению.

Петренко, скривив тонкие губы и поблёскивая очками, что-то записывал в свой блокнот. Андрей внимал Захару мрачно, постукивая носком ботинка по ковровой дорожке. Ему всё ещё хотелось спать, да и пришла пора принимать лекарство. Минц рисовал в своей записной книжке, недавно привезённой мужем сестры из Италии, рыцарей на конях; так он делал всегда, когда волновался.

Сидящий рядом с Геннадием Ивановичем черноглазый парень-шатен, на котором вся одежда сидела в обтяжку, задумчиво грыз карандаш. Мишка Ружецкий, типичный «качок», соперничающий крутостью с Озирским, своими великолепными зубами перекусил карандаш надвое. Тенгиз Дханинджия, который спрашивал про водку, лицом был похож на молодого Сталина. Он зябко кутался в кожаную куртку на меху, надетого поверх свитера с оленями. Слева от него сидел Гагик Гамбарян – грузный, несмотря на молодость, и уже лысеющий.

Все молча переглядывались, объясняясь лишь с помощью мимики. Каждая гримаса имела своё значение, и среди сотрудников отдела в ходу была целая азбука. Широколицый, симпатичный, светлоглазый блондин Вася Павлюкевич, беззвучно поколачивал кулаком о кулак, пытаясь хотя бы таким образом разрядить нервы. Остальные пятнадцать человек, собравшихся сейчас в кабинете, не шевелясь, смотрели на майора.

– Мы должны скрыть от вышестоящих органов факт задержания таможенной службой Северо-Западного управления этого золота – раз. Мало того, от нас требуют беспрепятственно пропустить его через границу и не мешать следованию груза в Тампере. На самом же деле эти четыре бутылки поедут в Коуволу. В противном случае, – Захар набрал в грудь побольше воздуха, вновь обвёл взглядом лица своих ребят, – они грозят устроить диверсию на пассажирском самолёте, вылетающим завтра вечером из аэропорта «Пулково». На раздумья нам дали двадцать четыре часа – начиная от момента звонка в дежурную часть. Срок истекает завтра в половине шестого. На случай, если мы захотим с ними связаться, оставили номер телефона. Сразу же оговорились, что если мы попробуем его «пробить» и что-то предпринять, с нами вообще прекратят разговаривать. И тогда туже взорвут лайнер без всяких угрызений совести. Какие будут мнения?

Горбовский отложил лист бумаги, снял очки и сцепил пальцы рук на столе.

– Откуда звонили дежурному? – сразу же спросил Ружецкий.

– Из автомата на Московском вокзале. Никто ничего, конечно, не заметил. Столько народу кругом…

– Гениально, прямо скажем! – Минц дёрнул губами и вложил между листами блокнота изящную ручку с золотым пером. – От Уссера того и следовало ожидать. Я его повадки хорошо знаю.

– Само собой, знаешь! – буркнул Ружецкий, с хрустом потягиваясь.

– Михаил, хочешь сказать – нормально попроси слова! – Захар старался не втягиваться в намечающуюся заваруху. Сам он любовался Сашей, несмотря на весь драматизм ситуации.

Слегка порозовев смуглыми щеками, Минц продолжал:

– Они так бурно реагируют потому, что задержанное золото – плата зарубежным поставщикам за партию современного оружия. Применять все эти автоматы, пистолеты и электрошокеры будут не только в Ленинграде, но в других местах. Поэтому коллеги из соседних регионов должны тоже как-то реагировать на бизнес наших «крёстных отцов», а не сидеть сиднями в своей провинции. Есть сведения, что в данном случае Уссер работает вместе с Веталем Холодаевым. Ювелир является покупателем, Веталь – посредником. В руководстве Главка об этом тоже хорошо известно. Тандем двух таких воротил обычно до добра не доводит. Личность Веталя – полковника-ракетчика в отставке – присутствующим должна быть знакома. Но мне довелось общаться с ним куда ближе, чем остальным. Я знаю, что человек этот способен буквально на всё – на убийство, на диверсии, на шантаж и подкуп. Нет такой гадости на свете, которую он не совершил на своём веку. Да, Веталь умён и смел, но от этого только хуже. Он мстит всему роду человеческому за свою неудавшуюся жизнь. Кстати, и у других бандитов точно такие же мотивы, – Саша явно имел в виду Готтхильфа. – Если оплата вовремя не поступит, тамошние воротилы перестанут иметь дело не только с Веталем, но и с его сестрой, с его дочерью. Он обвинит в срыве сделки Уссера, и между ними возникнет конфликт. Он совершенно не выгоден обеим сторонам, как ослабляет их и делает более уязвимыми. Терять доверие зарубежных партнёров ни Веталю, ни Семёну тоже не хочется. Сейчас им надо сохранить лицо, вырвать у нас уступку. И они пойдут до конца.