Мыльная опера для олигарха - Юлия Волкова Страница 39

Когда они прочитали этот кусок, Мариночка покачала головой и с недоумением произнесла:

— При чем тут негр? Все-таки его заносит.

— Свободная цепь ассоциаций, — сказал Аркадий. — Ты еще молодая, а я этот плакат хорошо помню. «Свободу народам Африки!» — кажется, так там было написано. А негр был похож на Тайсона.

— Ты уверен, что у этого Ивана Ивановича все в порядке с головой? — спросила она.

— А черт его знает! — пожал плечами Брыкин. — Во всяком случае, ни болезни Альцгеймера, ни афазии, ни дисфории не наблюдается. Слова в предложения связывает кое-как. И даже где-то на дешевую философию тянет. Пока непонятно, зачем он передал этот дневник. Никаких тут страшных секретов нет.

«И все-таки все происходит само собой, — читали они дальше. — Я словно снова плыву по течению. Интересно, смог бы я сам сделать первый шаг? Трудно сказать. Мне ведь и в голову не могло прийти, что это выход. Выход для меня, для моего города, для моей страны. Высокопарно? Но ведь это правда. Они все сделают сами. Мне ничего не нужно делать. Даже документы. Это трусость? Трус тот, кто не признается в своем страхе, а просто боится. А я признаюсь. Или это неважно? Но откуда узнали они? Ведь были даны гарантии. Вот оно — время поступка…»

— Да, — проговорил Брыкин. — Содержательной информации здесь маловато. Хотя дает некоторое представление о человеке. Он трус и прекрасно сознает это. За него кто-то что-то решил. Он получил какое-то предложение. Может быть, ему предложили продать документы? Те, в которых мы ни черта не понимаем? Возможно, они представляют большую ценность. Здесь без специалиста не обойтись. Тупик.

— Ну почему? — осмелилась возразить Мариночка. — Специалиста не так трудно отыскать. Главное, чтобы он потом не связался с теми, кто хочет этому Ивану Ивановичу доставить неприятности. Как ты думаешь, они не станут его убивать?

— Если это единственный экземпляр документов, и если они представляют какую-то ценность, то не станут, — уверенно произнес Брыкин. — Но вот пытать они его могут. И тогда он вполне может вывести их на меня.

— Ой! — воскликнула она. — И ведь правда! Нам нужно уехать. Но куда?

— Некуда, — усмехнулся Брыкин. — Если это серьезные люди, они на краю света найдут. Единственное спасение — обесценить эти опусы.

— Как это?

— Сделать достоянием гласности. Секрет, известный всем, не стоит ни черта.

— А вдруг… — задумчиво проговорила Мариночка. — Вдруг здесь что-то очень страшное? Может быть, просто уничтожить их?

— Ну, во-первых, никто не поверит, что мы их уничтожили, — рассудительно заметил Аркадий. — А во-вторых, это будет подло по отношению к Ивану Ивановичу. Ведь он нам доверился. Хороши же мы будем с тобой, если спрячем голову в песок.

— Конечно, ты прав, милый, — согласилась она. — Но я за тебя боюсь.

Лицо Брыкина расплывалось в довольной улыбке.

И, наконец, третью группу составляли самые простые тексты. В них содержался перечень тех нарушений, которые были допущены в процессе производства на комбинате в течение трех последних лет. Самым последним пунктом значилась организация цехов по переработке ядерных отходов. «Вот это да, — подумал Брыкин. — Это, действительно, бомба. Эти материалы срочно требуется передать в Европейскую комиссию. Кажется, она уже должна прибыть в Новоладожск. Да и Саше Барсуковой не мешает рассказать о данном факте. Она найдет способ обнародовать его».

— Все, — сказал он Мариночке, когда последняя часть документов была прочитана. — Пора действовать. Я сейчас же еду в гостиницу, нужно увидеться с членами экологической комиссии.

— А если тебя уже ищут? — с ужасом проговорила Мариночка.

— Но что же делать… — нахмурился он. — Не сидеть же тут безвылазно до старости.

При последних его словах раздался звонок в дверь. Резкий и настойчивый.

— Ты кого-нибудь ждешь? — испуганно спросил Брыкин.

— Нет… — прошептала она.

— Тогда не открывай! — приказал он.

* * *

Саша и Ершов еще некоторое время постояли перед дверью подруги Брыкина, прислушиваясь к звукам за ней, затем Николай вздохнул и развел руками:

— Это был последний вариант. Правда, можно еще приехать сюда вечером. Но что-то подсказывает мне — Аркадий скрывается неспроста. Возможно, что те документы, которые он собирался получить, заставили его исчезнуть из города.

— Мне это не нравится, — сказала Саша, наморщив лоб. — Придется проверять милицейские сводки. Не дай Бог, если он фигурирует в списке криминальных жертв.

— Будем надеяться на лучшее, — бодро произнес Николай. — Ну, а теперь — к мэру? Составите мне компанию?

— Да, — сказала Саша после недолгого раздумья.

Но к мэру прорваться не удалось. В ста метрах от здания администрации они натолкнулись на серьезное препятствие.

* * *

На площади, куда подъехал джип Ершова, шла настоящая демонстрация, как в былые времена. Сашу, еще совсем крошку, водила на ноябрьские и первомайские шествия мама. Вернее, не водила, а держала на плечах. У отца эти дни были рабочими и самыми напряженными. Потом Саша видела другие демонстрации. Они были, наверное, более «сознательными» со стороны их участников, но ей иногда казалось, что большего единения, чем во времена ее детства, на массовых прогулках люди не испытывали. Может быть, потому что их объединяло общее отношение к происходящему? Например, ирония по отношению к самим себе, машущим флажками и бессмысленными плакатами? Или все-таки уверенность в завтрашнем дне?

Нынешняя демонстрация в Новоладожске могла быть вызвана чем угодно, только не этой уверенностью. Хотя народ к площади стекался энергично — из улочек и переулков, соединявшихся с площадью. Виднелись тут и люди с флажками, но в основном в руках демонстрантов красовались пивные бутылки и банки. На удивление было много молодежи — и бритоголовой, и длинноволосой, и в широких штанах-«трубах», и в пятнистых армейских брюках, и в драных джинсах с бахромой.

Ершов не выдержал и воскликнул:

— Господи помилуй! Что происходит?

— А мы сейчас у кого-нибудь спросим, — сказала Саша. — Что-то плакатов с требованиями не заметно.

И словно в ответ на ее слова на площадь въехал большой грузовик-«шаланда», на котором находилось несколько человек, державших в руках огромные яркие плакаты.

— Вот это да! — выдохнул Николай. — Мы, Саша, с вами, действительно, пропустили что-то очень важное.

Они переглянулись, протиснулись в самую гущу толпы и приблизились к грузовику. Крепкие мужички с суровыми обветренными лицами, на которых запечатлелся опыт нелегкой жизни, держали в руках транспаранты с весьма занятными надписями.

«Химический комбинат — террористам! Взорвать к… матери!» «Двухголовых детей пусть рожают жены и любовницы чиновников!»