Оставь для меня последний танец - Мэри Хиггинс Кларк Страница 39

Он чуть не назвал меня «мисс Декарло», но, замявшись, произнес вместо этого «Карли». Не думаю, чтобы слышала раньше от кого-нибудь более раздраженное и высокомерное озвучивание своего имени. Я вдруг поняла, что Адриан Гарнер, несмотря на всю свою власть и могущество, меня боится.

«Нет, — подумала я, — слишком сильно сказано. Он ценит то, что я помогаю людям осознать важную вещь: не только Линн, но также и корпорация «Гарнер фармасьютикал» стала жертвой невиданной аферы Спенсера с противораковой вакциной».

Все трое ожидали моего ответа. Я подумала, что настал мой черед вытянуть из них толику информации, и взглянула на Уоллингфорда.

— Лично вы знаете акционера, утверждающего, что он якобы видел Ника Спенсера в Швейцарии?

Не успел Уоллингфорд ответить, как Гарнер поднял руку.

— Может быть, следует сделать заказ?

Я заметила стоящего у стола метрдотеля. Мы взяли меню и выбрали себе блюда. Во «Временах года» обожаю корзиночки с крабовым мясом. Сколько бы ни смотрела в меню, сколько бы ни слушала перечисление фирменных блюд, почти всегда выбираю это блюдо и зеленый салат.

В наше время не многие выбирают мясо по-татарски. Сырая говядина в сочетании с сырыми яйцами едва ли поможет дожить до почтенного возраста. Меня, однако, заинтересовало, что Адриан Гарнер выбрал.

«Сначала — самое главное», как говорит Кейси. И я со странной настойчивостью повторила свой вопрос Уоллингфорду:

— Вы знаете того акционера, который утверждает, что видел Ника Спенсера в Швейцарии?

Он пожал плечами.

— Знаю ли я его? Меня всегда интересовала семантика выражения «вы кого-то знаете». Для меня «знать» означает, что вы действительно его знаете, а не просто регулярно с ним встречаетесь на больших сборищах вроде собраний акционеров или благотворительных вечеров с коктейлями. Этого акционера зовут Барри Уэст. Он работает в среднем звене менеджмента универмага и, очевидно, хорошо знает, как обращаться с собственными инвестициями. За последние восемь лет он присутствовал на наших встречах четыре или пять раз и взял за правило беседовать с Ником и со мной. Два года назад, когда «Гарнер фармасьютикал» согласилась на совместное распределение вакцины, после того как ее одобрят, Адриан ввел в правление в качестве своего представителя Лоуэлла Дрексела. Барри Уэст без промедления стал пытаться снискать расположение Лоуэлла.

Уоллингфорд бросил взгляд на Адриана Гарнера.

— Я слышал, как он спрашивал у Лоуэлла, не нужен ли вам хороший, надежный менеджер, Адриан.

— Будь Лоуэлл умным, он бы ответил «нет», — выпалил Гарнер.

Адриан Гарнер наверняка не признавал необходимость позитивного настроя по утрам, однако я в некоторой степени смогла преодолеть раздражение по поводу его резких манер. Работая в средствах массовой информации, слышишь так много двусмысленностей, что человек, прямо выражающий свои мысли, может внести свежую струю.

— Как бы то ни было, — сказал Уоллингфорд, — не сомневаюсь, что Барри Уэст имел возможность достаточно часто и близко видеть Ника. Так что, тот, кого он увидел, либо действительно был Ником, либо был очень на него похож.

В воскресенье, дома у Линн, первым моим впечатлением было то, что эти мужчины испытывают искреннюю взаимную неприязнь. Я подумала, что на войне тем не менее возникают необычные партнерские отношения. То же самое относится к обанкротившимся компаниям; но мне было также ясно, что я нахожусь здесь не только для того, чтобы помочь Линн втолковать миру, что она стала беспомощной жертвой мужниной неверности и кражи. Всем присутствующим было важно получить представление о том, какой будет наша статья в «Уолл-стрит уикли».

— Мистер Уоллингфорд… — начала я.

Он поднял руку. Я догадалась, что он хочет попросить меня называть его по имени, и откликнулась на просьбу.

— Чарльз, как вы знаете, я освещаю лишь человеческий фактор банкротства «Джен-стоун» и исчезновение Ника Спенсера. Полагаю, у вас была подробная беседа с моим коллегой Доном Картером?

— Да. Договорившись с нашими аудиторами, мы предоставили следователям, приглашенным со стороны, полный доступ к сборнику наших отчетов.

— Он украл все эти деньги, но вот не пожелал даже взглянуть на дом в Дэриене, который мог быть очень выгодной покупкой, — сказала Линн. — Я так хотела, чтобы наш брак был удачным, а он не мог понять, что мне невыносимо жить в доме другой женщины.

По совести говоря, должна признаться, она была права. В случае моего замужества я бы тоже не хотела жить в доме другой женщины. Потом в какой-то момент мне стало ясно, что если бы мы с Кейси поженились, то такой проблемы у нас не было бы.

— Вашему коллеге, доктору Пейджу, был предоставлен свободный доступ в нашу лабораторию, а также к результатам наших экспериментов, — продолжал Уоллингфорд. — К несчастью для нас, довольно быстро были достигнуты некоторые обещающие результаты. В процессе поиска препарата или вакцины для предотвращения или замедления роста раковых клеток это бывает не так уж редко. Из-за того, что результаты ранних исследований не подтверждаются, часто рушатся надежды и компании терпят крах. Именно это и случилось с «Джен-стоун». Зачем Нику Спенсеру понадобилось красть столько денег? Этого мы так и не узнаем. Когда он понял, что вакцина не удалась и акции начнут падать в цене, скрыть кражу стало невозможным, и Ник решил исчезнуть.

Журналистов учат задавать пять основных вопроса: «Кто? Что? Почему? Где? Когда?»

Я выбрала тот, что в центре.

— Почему? — спросила я. — Почему он это сделал?

— Сначала, может быть, для того, чтобы выиграть время и попытаться доказать эффективность вакцины, — сказал Уоллингфорд. — Потом, зная, что не получилось и что он искажал данные, думаю, Спенсер решил, что у него остается единственный выбор — украсть деньги, чтобы хватило до конца жизни, и сбежать. Федеральная тюрьма — не сельский клуб, каким ее иногда изображают в средствах массовой информации.

Было сомнительно, что хоть один человек серьезно считает федеральную тюрьму похожей на сельский клуб. Уоллингфорд и Гарнер сходились на том, что я, по сути дела, доказала свою преданность, поддерживая Линн. Теперь мы могли бы придумать, как наилучшим образом сформулировать ее непричастность к скандалу, а затем я должна была помочь восстановить доверие к ним в том же стиле, в каком написала свою часть исследования для статьи.

Пришло время мне еще раз сказать то, что я говорила всегда:

— Должна повторить нечто такое, что вы, надеюсь, и так понимаете.

Принесли наши салаты, и мне пришлось подождать, пока смогу закончить свое заявление. Официант предложил молотый перец. Согласились только мы с Адрианом. Когда официант ушел, я сказала им, что опишу историю так, как ее вижу. Однако чтобы написать хорошо и не исказить факты, мне понадобится взять подробные интервью у Чарльза Уоллингфорда и мистера Гарнера, который, как стало ясно, не предлагал мне называть его Адрианом.