Ангелы на льду не выживают. Том 1 - Александра Маринина Страница 39

– То есть?

– Он такой, что ему никто ни в чем отказать не может. Знаешь такое слово «харизма»? Так вот он весь состоит из одной сплошной харизмы, с ног до головы. Его во всех клубах знают, ему всюду рады, его все любят. И с ним прикольно. А девки какие к нему сами клеятся!!! Короче, пап, веселый парень, и мне нравится проводить с ним время. Ему даже дилеры бесплатно дозу отваливают.

Нет, решительно у Филиппа Орехова не все в порядке с головой! Это ж надо додуматься: отцу – и такое рассказывать!

– Дилеры? Он что, наркоман? – теперь в голосе Вадима Константиновича слышалась угроза.

Которая, впрочем, Филиппа не насторожила и не испугала. Он, громко прихлебывая пиво из горлышка, легкомысленно продолжал вываливать на голову отца правду-матку.

– Ну, так, балуется по чуть-чуть. Нормальный парень, сейчас все такие: чуть-чуть дури, много виски, много телок, – Филипп издал скабрезный смешок, – и много уколов от триппера. Зато как он карточные фокусы показывает – это что-то с чем-то! Пальцы мелькают так, что их вообще не видно. Часами можно смотреть – и ни фига не высмотришь.

Ну, все понятно, ловкие пальцы и неизвестно откуда деньги при отсутствии работы – это явные признаки того, что мальчик не вылезает из подпольных казино. Неужели Филипп настолько туп, что не понимает этого? Веселье ему подавай! Да, не повезло Орехову-старшему с сыном, не выйдет из Филиппа достойного преемника и продолжателя, спасибо, если не сопьется раньше времени.

Отец и сын еще какое-то время пререкались, Орехов-старший настаивал на том, чтобы Филипп остался, Филипп же вяло, но при этом весело отбрехивался, но от планов на выходные отказываться и не думал. В конце концов рассерженный Вадим Константинович ушел к гостям, а Филипп еще несколько минут провел в беседке, названивая кому-то по телефону и договариваясь о встрече в каком-то ночном клубе.

«Наверное, со своим новым другом разговаривает», – равнодушно подумала Ольга, с отвращением глядя на тарелку с недоеденными тарталетками: еда согрела, но осталось отвратительное послевкусие.

Сколько живет она на свете – все никак не перестанет удивляться многообразию человеческих характеров и вариантов взаимоотношений между людьми. Ей бы даже в голову не пришло рассказывать родителям такие вещи о своих друзьях. Наверное, все дело в том, как складываются отношения с родителями. Вот у Вадима Константиновича с сыном, судя по всему, отношения очень близкие и доверительные. Наверное, так с самого детства сложилось.

А она, Ольга Виторт, твердо убеждена, что рассказывать родителям о прегрешениях своих друзей неправильно. Во-первых, это как-то некрасиво, даже если и правда, а во-вторых, родители могут запретить дружить, так было несколько раз, когда Ольга была еще совсем малышкой и ходила в детский садик, а потом в школу. Угораздило же ее рассказать маме, что Алька Васнецова научила ее, шестилетнюю Олю, таким смешным словам, которые обозначают неприличное…

Так мама не только запретила дружить с Васнецовой, она еще по попе дочке надавала, а на следующий день пошла к заведующей детским садом и попросила перевести Олю в другую группу. Садик был ведомственным, от папиной работы, одним на всю Москву, детишек в нем было множество, и старших и средних групп набралось по три, а младших групп – целых четыре. Потом еще раз Ольга допустила такой же промах, учась во втором классе. И с тех пор крепко-накрепко усвоила: родителей надо сильно любить, но делиться с ними нельзя ничем.

Если бы ее родители были сейчас живы, они бы наверняка не поняли и не одобрили ее отношений с актрисой Томашкевич. Родители вообще редко понимают, почему их дети сближаются с теми, кто самим родителям не нравится.

А Филипп, видно, совсем не боится отца. И нельзя сказать, что не уважает, репутация Вадима Константиновича всем известна, мямлей и тряпкой его не назовешь. Значит, между отцом и сыном настоящая дружба или хотя бы взаимное уважение, и Филипп, каким бы остолопом в работе он ни был, все-таки парень честный, открытый. Без второго дна.

Пора было «проверить» шефа. Ольга с сожалением покинула место под обогревателем и быстрым шагом направилась туда, где гремела музыка и взрывались петарды.

* * *

Тренер по фамилии Гулин оказался хмурым и настороженным мужчиной невысокого росточка, жилистым и подвижным. Супруга Гулина была полной его противоположностью, соответствуя мужу только ростом: пышненькая и веселая, она прямо с порога стала приглашать Настю к столу, предлагая пирожки и домашнего изготовления «хворост». В глубине квартиры слышались голоса, не то детские, не то юношеские: звонкие высокие ноты перемежались ломающимся баском.

«Наверное, внуки», – подумала Настя в первый момент и тут же сама себя высмеяла: Гулину и его жене около пятидесяти, ну, может, чуть больше.

Если у них и есть внуки, то они должны быть совсем маленькими. Жена Гулина перехватила ее взгляд, брошенный в ту сторону, откуда доносились голоса.

– Это наши ребятки, у них сегодня нет тренировки.

– Они у вас живут? – уточнила Настя.

– Ну… почти, – улыбнулась Гулина. – Они в нашей группе самые младшие, в основном-то у нас ребята постарше, а этих недавно отобрали, они иногородние, в Москве им родители в складчину снимают квартиру, но вы же сами понимаете, как подростки сами по себе с бытом управляются. За ними глаз да глаз нужен. Готовить не умеют, продукты покупают бог знает какие, да и времени у них на это нет, устают они, а ведь еще в школе учиться надо. Так что все свободное время они у нас проводят. Мы с мужем по крайней мере за их питание можем не беспокоиться. Да и постираю я им, и поглажу, мне не трудно. Ну что же вы встали? Проходите, проходите в комнату.

От угощения Настя отказалась, и супруга тренера, понимающе кивнув, закрыла ведущую в коридор дверь, оставив мужа и гостью наедине.

– Тот старый конфликт Валеры с Мишей Болтенковым в юности был не единственным, – задумчиво проговорил Гулин, когда Настя задала первый вопрос. – Судьба еще раз их столкнула, причем жестоко. И в принципе, я бы не удивился, если бы Миша Болтенков сам убил Валеру, а не наоборот. Врагами они были злейшими.

И тут же осекся, недовольно поморщившись. Непонятно было, что именно вызвало его неудовольствие.

– В чем суть этого конфликта? – спросила Настя.

Внезапно Гулин как будто даже рассердился. Брови его строго сдвинулись, в глазах блеснула решимость.

– Я ничего не буду вам рассказывать, – резко ответил он и отвернулся, направив взгляд на темный экран невключенного телевизора.

– Почему? – Каменская постаралась, чтобы ее голос звучал как можно более мирно.

– Потому что потом меня заставят все это повторить под протокол, будут вызывать к следователю, потом суд, мне придется давать показания, и все узнают, что я вам рассказал. А мне еще работать в этой сфере, мне пока на пенсию рано. И я совершенно не желаю, чтобы из-за вашего праздного любопытства у меня испортились отношения с коллегами и руководством в Спорткомитете и в Федерации фигурного катания.